2019/09/25 10:46:35

Алан Салбиев, РСО - Алания: Тороплюсь, чтобы сделать процесс цифровизации региона прозрачным и свободным от коррупции

Алан Салбиев, руководитель Управления ИТ Республики Северная Осетия – Алания, в интервью, подготовленном в рамках спецпроекта TAdviser и "Института развития интернета" "Цифровой регион", рассказал о процессах цифровизации региона и проблемах, которые предстоит решить на этом пути.

Содержание

Алан Салбиев: "Республика Северная Осетия – Алания одной из первых приняла региональную Концепцию развития цифровой экономики"

Что такое цифровизация и каковы цифровые приоритеты региона

Что вы вкладываете в понятие «цифровизация»? Чем, с вашей точки зрения, оно отличается от понятий «информатизация» и «автоматизация»?

Алан Салбиев: Что касается информатизации и автоматизации, очевидно, это были вспомогательные процессы, которые облегчают труд конкретного человека либо группы людей по выполнению различных операций в любой сфере для достижения конкретного результата. Если, к примеру, автоматизируя труд бухгалтера, раньше покупали машинку «Феликс» (прим. ред. – счетная машинка, самый распространенный в СССР арифмометр), то позднее появилась система, которая сначала вычисляла, потом учитывала, постепенно превращаясь в бухгалтерскую систему. Информатизация, как процесс, представляет собой создание всей инфраструктуры, чтобы автоматизация стала возможной.

Цифровизация же – совершенно иной качественный процесс, потому что в большей степени, чем информатизация и автоматизация, требует реинжиниринга существующих процессов. Мир сейчас сжался до уровня маленького «лоскутка» – нет больше никаких препятствий к тому, чтобы серьезные вычислительные потребности удовлетворять достаточно скромной ценой. В тот момент, когда вычислительный ресурс стал дешевым, а системы связи позволили сделать этот ресурс доступным, именно тогда идеи, которые только были в мечтах пионеров и энтузиастов информатизации и автоматизации, потихоньку стали реалиями. И первое, чем цифровизация качественно отличается от автоматизации и информатизации – это возможностью создавать цифровые платформы.

Цифровые платформы – основа любой экосистемы, они позволяют автоматизировать не какие-то конкретные процессы, а целые сегменты нашей жизни, максимально снижая транзакционные издержки, увеличивая скорость взаимодействия и повышая доступность сервисов и услуг. В этом состоит экономика цифровизации – за счет снижения транзакционных издержек существенно возрастает эффективность, и на единицу ресурсных затрат мы получаем гораздо больше, чем в экономике доцифровой эры. Это касается не только экономических отношений, это касается любой области нашей деятельности – государственной, общественной, бизнеса.

Поэтому в нашей республике все эти процессы, с разной степенью интенсивности и востребованности, медленно, но мы начинаем – где-то ментально, где-то культурологически, где-то технически, технологически, образовательно и т.д. – целый комплекс взаимосвязанных проблем сдвигать с мертвой точки, - все эти, казалось, неподъемные задачи, связанные с взаимоотношениями граждан друг с другом, граждан и бизнеса, власти и граждан.

Мы начали с образовательного сегмента, очень серьезно подходим к подготовке специалистов, потому что любая революция требует хотя бы минимальной осведомленности, чтобы не превратиться в анархию. И, с другой стороны, чтобы были более-менее подготовленные потребители всего того цифрового рая, который мы собираемся строить в нашей республике.

Существует ли в регионе программа или стратегия цифровизации? Если да, то каковы ее основные направления? Каковы первостепенные задачи?

Алан Салбиев: Республика Северная Осетия – Алания стала одним из первых регионов, которые в конце 2017 года приняли Концепцию развития цифровой экономики региона. Этот важный, решающий, документ был принят 29 декабря 2017 года на уровне правительства республики. Это стоило нам больших усилий. Разработка документа предварялась очень активной экспертной работой запущенного в апреле того же 2017 года проектного офиса. Мы создали его тоже одни из первых, и в этом большую помощь нам оказал один из сильнейших экспертов РоссииАлександр Селютин. Тогда же мы вошли в очень сильный консорциум по НТИ, действующий на базе Санкт-Петербургского Политехнического университета имени Петра Великого.

Подготовительный этап уже завершился, начался этап реализации мероприятий концепции. Главными направлениями цифровизации региона можно назвать следующие:

Первое – это ИТ-инфраструктура. Мы в контексте федеральной программы разворачиваем масштабную стройку каналов связи, подключаем социально значимые организации к широкополосному доступу в интернет. Скоростной интернет сделаем не только в социально значимых организациях, но и до самого отдаленного закоулка республики наконец доберется качественная устойчивая связь, которая может быть использована не только местными жителями, но и теми, кто инвестирует в эти территории с точки зрения развития туристического кластера, производственного, рекреационного и пр.

это единая платформа взаимодействия представителей региональной власти по вопросам цифровой трансформации. Платформа аккумулирует опыт и лучшие практики цифровизации госуправления десятков регионов и сотен органов власти (узнать подробнее).

Второе направление – это качественно новые сервисы на основе платформ. Здесь мы также не изобретаем велосипед, а в коллаборации с более сильными успешными практиками, центрами компетенций, к примеру, такими, как город Москва, активно готовимся к внедрению цифровой платформы для коммуникации граждан с властью – проект, который в Москве называется «Наш город» плюс «Активный гражданин». Мы это все интегрируем на базе единой цифровой платформы «Наш регион».

И третье направление – это сервисы на основе цифровых платформ, которые максимально сближают граждан и власть, граждан и бизнес, бизнес и бизнес – всех участников рынка в различных отраслях – без транзакционных издержек, без посредников. У нас пока очень мало таких сервисов, которые бы обеспечили устойчивое развитие нашего региона. И здесь мне очень нравится идеология устойчивого развития, которую можно сформулировать следующим образом: сделать сейчас так, чтобы мы тратили строго нормированное количество ресурсов, достаточное для нашей жизнедеятельности, и чтобы нашим потомкам тоже хватило всего, чтобы они жили достаточно качественно.

Поэтому без переоснащения и цифровизации производственных процессов, процессов дистрибуции и изготовления любых товаров и услуг мы не обойдемся. Конечно, рассчитываем на наш проектный офис, который возглавляет известный популяризатор цифровизации, очень сильный эксперт – проректор Санкт-Петербургского Политехнического университета имени Петра Великого Алексей Боровков. На него мы надеемся с точки зрения цифрового перевооружения нашей промышленности. Мы должны развивать так называемые «цифровые фабрики будущего», должны заниматься развитием компетенций для изготовления цифровых двойников, которые удешевляют производство, существенно повышают качество. Только таким образом мы сможем повысить производительность труда и, конечно, конкурентоспособность производимых товаров.

Нам предстоит очень долгая дорога: нужно убедить не только власть предержащих, принимающих решения, но убедить и наших граждан, что это не очередная игрушка, не очередной «художественный свист», не очередная коньюктура, под которые освоят очень много народных денег, и в итоге не получится ровным счетом ничего. К сожалению, такое бывало, и, надеюсь, нас эта учесть минует. По крайней мере, на региональном уровне все, что зависит лично от меня, я буду делать, буду «отстреливаться до последнего цифрового патрона».

Связываете ли вы цифровизацию региона с его устойчивым развитием? Каким образом можно описать эту связь?

Алан Салбиев:Концепция цифровизации во многом легла в основу Стратегии социально-экономического развития региона до 2030 года, помогла весьма органично вплести цифровизацию в каждый отраслевой блок стратегии. Сама стратегия была направлена в федеральные органы исполнительной власти, в Министерство экономического развития России, получила их положительные заключения.

Недавно правительство республики вынесло стратегию специальным законом на региональный парламент, и первое чтение закон прошел. Мы надеемся, что в сентябре 2019 года республиканским законом Стратегия социально-экономического развития Республики Северная Осетия – Алания, где красной нитью прописана цифровизация, будет окончательно принята, и мы уже начнем нашу официальную, нормативно поддержанную, работу.

Мы хотели уйти от объектного мышления к более глобальному. Оказалось, что, если мы хотим использовать цифровизацию для устойчивого развития региона, горизонт планирования должен быть хотя бы десятилетним. И поэтому до 2030 года цифровизация во всех отраслевых блоках указана именно с точки зрения устойчивого развития республики. К сожалению, это пока первый действенный документ стратегического планирования, разработанный в соответствии с идеальным законом о стратегическом планировании, где цифровизация была бы прописана в контексте устойчивого развития субъекта.

Эта проблема актуальна для всех, включая наши ресурсодобывающие субъекты. Потому что эра углеводородов не вечна, рано или поздно встанет вопрос об альтернативах устойчивого развития. И мы видим на примере стран ближнего востока, как они диверсифицируют свою экономику. Именно поэтому в стратегических документах тема цифровизации должна быть представлена именно с точки зрения устойчивого развития, чего, к сожалению, пока нет, хотя мы активно эту идеологию пропагандируем. Идея устойчивого развития должна пронизывать и федеральные проекты цифровой экономики Российской Федерации. К сожалению, пока видим преобладание объектного мышления. Но надеемся на улучшения, на совершенствование и эволюционный переход к более качественному виду.

В качестве подстраховки, параллельно с законом, который утвердит стратегию социально-экономического развития субъекта, мы вместе с инициативной группой депутатов в парламенте запустили закон о поддержке цифровой экономики Республики Северная Осетия – Алания. В сентябре, надеюсь, пройдет второе, окончательное чтение. Мы это сделали в рамках полномочий субъекта самим выдвигать определенные инициативы в сфере законотворчества. К сожалению, такого закона нет ни на федеральном уровне, ни в одном субъекте Российской Федерации. Документ устанавливает достаточно серьезные преференции для тех, кто будет заниматься цифровизацией на территории республики, включая представителей бизнеса, экспертного сообщества.

В условиях высокой неопределенности и высокой турбулентности мы поняли, что надо это брать на себя, не ждать «милости от природы», и с весны 2017 года, до того, как это стало мейнстримом, мы пытаемся опережать события. В общем, двигаемся, как говорит Алексей Иванович Боровков, step-by-step, итерационно решая обозначенные задачи.

Михаил Булгаков говорил: «Все мы смертны, а фокус в том, что внезапно». Учитывая бренность бытия, моя задача – сделать так, чтобы цифровизация Северной Осетии – Алании стала «Алано-независимой» (это я о себе). На первых порах мы столкнулись с полным непониманием со стороны некоторых, что называется, возможных наших противников, которые достаточно влиятельны и привыкли в «мутной воде ловить много рыбы». Предыдущие десятки лет нахождения у руля их «уловы», оказалось, были достаточно серьезными, именно благодаря тому, что «вода была мутной». Мы воспользовались этим периодом непонимания, и нам удалось провести ряд здравых инициатив, которые уже невозможно откатить обратно. И, несмотря ни на что, несмотря на личные риски, я тороплюсь, я ускоряюсь, чтобы процесс цифровизации региона сделать максимально прозрачным, свободным от коррупции, подотчетным жителям республики, с абсолютно понятными кейсами для каждого человека – чтобы каждый понимал, какое благо лично для него принесет цифровизация в каждом конкретном случае.

Я уверен в том, что максимальное повышение прозрачности действий власти и общества – основа устойчивого развития, и движение это должно быть обоюдным, взаимоуважительным. Наша задача – дать технологии и инструменты, которые позволят реализовать это взаимоуважение между властью и гражданами. Вот тогда мы заложим мощный фундамент для устойчивого развития не только нашего субъекта, но и всей страны, если остальные субъекты нашей державы последуют этому примеру.

Главная цель цифровизации России – это обеспечение устойчивого развития нашей державы на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Я думаю, на уровне смыслов это все понимают, на уровне нормативки мы начали, пусть наш почин дальше подхватят.

Как технологии меняют госуправление

Каковы ваши приоритеты в области цифровизации госуправления?

Алан Салбиев: Среди знаковых проектов я бы отметил цифровую платформу по транспорту – это Яндекс.Транспорт. Для нас это очень актуально, потому что с 2017 года организация пассажирских перевозок законодательно с муниципального уровня передана на уровень региона, и теперь регион полностью отвечает за это направление. Поэтому необходимо комплексное решение, потребность в котором назрело настолько, что в скором будущем мы его запустим.

Далее – целая группа цифровых решений, которые позволят повысить прозрачность в ведении муниципального и регионального имущества. В этой сфере у нас, к сожалению, нет особых достижений, мы хотим ее цифровизовать. Цифровой регион с точки зрения оцифровки земель любых категорий, паспортизации объектов, которые на этих землях расположены, вплоть до похозяйственного учета, ведение градостроительной деятельности и т.д. – это комплекс взаимосвязанных систем, который позволит повысить прозрачность всех отношений, связанных с государственным и муниципальным имуществом, а также с имуществом граждан. По некоторым оценкам, только внедрение похозяйственной книги может на 30% повысить собираемость муниципальных налогов за счет увеличения налогооблагаемой базы и фиксации этой базы, что в условиях дотационного бюджета нам, конечно, интересно.

Важный этап цифровизации региона для нас – это наведение порядка и обеспечение прозрачности в очень многих сферах. Это была жесткая инициатива Главы Республики Северная Осетия – Алания, и без его политической воли, постоянного контроля и помощи мы бы, конечно, далеко не ушли, потому что мы затрагиваем абсолютно все сферы, где взаимоотношения складывались десятилетиями, и наведение порядка в них требует определенной воли и даже бесстрашия. Но чем быстрее мы это сделаем, тем лучше будет для региона, в том числе с учетом целей и задач устойчивого развития республики. В нашей деятельности надо думать не операционно, а немножко с прицелом на вечность – мы этим и занимаемся.

Каковы приоритетные проекты в области цифровизации взаимодействия власти и граждан?

Алан Салбиев:Мы начали с образовательного сегмента. Для этого запустили Яндекс.Лицей, сейчас запускаем массовые курсы повышения цифровой грамотности. Уже несколько лет подряд отдельное внимание обращаем на лиц пенсионного и предпенсионного возраста, готовим их в рамках действующей на государственном уровне программы. Мы очень активно работаем в направлении образования еще и потому, что без подготовки специалистов, без подготовки квалифицированных потребителей цифровых сервисов мы далеко не продвинемся, наши усилия по цифровизации будут бесполезны.

Еще один важный проект связан с развитием туризма. Мы разрабатываем программу лояльности и гостеприимства в рамках стратегии развития туризма в Республике Северная Осетия – Алания. Мы внимательно изучаем опыт региональных коллег, с особым вниманием смотрим на экспертизу города Санкт-Петербурга, потому что в сфере туризма им нет равных, туризм там более содержательный, более интеллектуальный. Не в обиду будет сказано нашим морским регионам, но в Санкт-Петербурге, всё-таки, есть более глубинная экспертиза. В частности, мы смотрим за их проектом «Единая карта», которая работает и для жителей региона, и для туристов. Она включает очень много программ, различные преференции и пр.

Препятствия цифрового развития

Какие сложности, в первую очередь, предстоит решить для ускорения проектов и процессов цифровизации?

Алан Салбиев: Все возможности и все проблемы приходят через других людей. К сожалению, имея поддержку со стороны руководителя республики, мы сталкиваемся с тем, что некоторые коллеги очень болезненно относятся к тому, что мы «входим на их территорию» – в сферу их полномочий, в сферу их деятельности. Либо мы видим, что не всегда нам удается получить качественную обратную связь, достоверную информацию – не всегда в этом злой умысел, просто этим никогда никто не занимался.

Самой главной проблемой я считаю тотальное непонимание целей и задач цифровизации. Многие, даже очень образованные, бывалые, с жизненным опытом люди, как во властных коридорах, так и в бизнесе, и среди граждан, не до конца понимают значимость процессов цифровизации, поскольку достаточно долго живут и уже повидали всякие кампании, которые сопровождались восторженным «чириканием», но заканчивались ничем. Есть фундаментальный скепсис в отношении очередной, как им видится, инициативы государства, которая, возможно, не будет особо эффективной и результативной. Люди работают так, как работали десятилетиями, им вся эта цифровизация не нужна. Многие думают о пенсии, многие думают о каких-то других вещах, и что-то менять в личном укладе им совершенно не хочется. Поэтому мы стараемся проводить просветительскую работу в этом направлении, и делать это с разных уровней – и с уровня нового майского Указа Президента России о национальных целях и задачах, и с уровня его публичных речей и посланий. Насколько существенное внимание уделяется цифровизации, что это тот спасительный ключ, который позволит повысить и производительность труда, и конкурентоспособность, и качество жизни. Это не блажь, это требование времени, и если мы хотим оставаться в семье развитых стран, которые хоть что-то значат и что-то решают, мы обязательно должны этому требованию удовлетворять.

Чем привлекаете региональные компетенции к процессам цифровизации?

Алан Салбиев: Сейчас находимся на стадии подписания соглашений по цифровой экономике с федеральным центром: идет расщепление показателей регионального уровня, мы на завершающей стадии дискуссии по тем или иным показателям. Два из пяти соглашений мы подписали, по трем соглашениям компромисс найден. И в них прописаны некоторые механизмы поддержки региональных компетенций – соглашения обяжут нас оказывать содействие тем компаниям, которые занимаются технологиями цифровой экономики. Этот механизм позволит нам кристаллизовывать различные разрозненные компетенции в некую единую мощную силу.

Следующий инструмент – тот же самый упомянутый региональный закон, который мы сейчас продвигаем. После его утверждения пойдут подзаконные акты, направленные на поддержку проектов в сфере цифровой экономики, которые дадут налоговые послабления компаниям, развивающим «цифру», и дадут преференции во многих вещах, включая доступ к государственной и муниципальной инфраструктуре, включая земельные участки и т.д.

То есть мы достаточно системно продвигаем механизмы поддержки компетенций в условиях цифровой экономики.

Какие меры поддержки для развития цифровых инициатив вы ожидаете от федеральных властей?

Алан Салбиев: Я бы начал с самого вульгарного и банального – чтобы региону дали денег.

Но, абсолютно не исключая этот фактор, я скажу следующее. Федеральным властям не хватает системной идеологической проработанности вопроса – это видно по многим вещам, по многим дискуссиям. Возможно, это связано с тем, что «сначала ввязываемся в драку, а потом – как нелегкая вынесет». К сожалению, на мой взгляд, с цифровой экономикой произошла ровно эта ситуация: сказали «надо цифровизовать», но в отсутствие даже мирового опыта, валидного и адекватного, в условиях непроработанности наших отечественных центров компетенций (а до недавнего времени их просто не существовало на государственном уровне). Только на исходе второго года реализации программы «Цифровая экономика», начались тектонические сдвиги: появляются многочисленные центры компетенции, начинается брожение умов, регионы наконец-то начали привлекать к обсуждению.

Самым главным достижением нынешней команды Министерства цифрового развития России под руководством Константина Носкова считаю то, что они начали аккумулировать компетенции с регионального уровня, начали нас собирать, к нам прислушиваться. Но все же произошло так, что задача была поставлена где-то на год раньше, чем она эволюционным образом начала обдумываться, осмысливаться. И только сейчас федеральный центр с помощью регионов, нашей обратной связи, начал упаковывать «цифру» в смыслы, некую идеологию, понятную в том числе с точки зрения устойчивого развития нашей державы. Поскольку это все только начинается, здесь возник люфт между тем, что бюрократически уже пора за что-то отчитываться, а в понятийном, смысловом, идеологическом плане мы только начинаем понимать, что это за снаряд и как к нему подойти. Поэтому от федерального центра я бы хотел большего понимания региональных проблем. И я бы хотел, чтобы они наконец-то перешли от объектного мышления к более масштабному, государственному. Они на пути к этому. Без системной координирующей идеологической методической функции федерального центра регионы не справятся. Мы все смотрим в сторону федерального центра, ищем решения, они вырабатываются, и нам очень импонирует, что они вырабатываются с учетом нашего мнения. Считаю, что федеральному центру нужно ускоряться, и если мы чем-то можем помочь, готовы это делать, делаем и будем делать.

Еще хотелось бы большего понимания в достижении тех показателей, которые мы должны к 2024 году достичь. И здесь тоже ситуация пока достаточно неопределенная, но мы видим все шаги, которые федеральный центр делает, и мы понимаем, что эта неопределенность обсуждается. Возможно, требуем слишком многого, но в этом плане тоже нужно ускоряться. Потому что время идет, мы наблюдаем за процессами, которые происходят в мире, в других государствах, и мы понимаем, что мы пока находимся на приличном уровне и достаточно солидно выглядим, но фора должна увеличиваться. А ресурсное и прочее обеспечение прикладывается, когда уже идеология бывает понятна, цели и задачи ясны, вся дорога вычерчена и стоит перед глазами федеральных руководителей, остальное уже – «дело техники».

Роль государственно-частного партнерства и импортозамещения в цифровизации региона

Планируете ли вы задействовать модель государственно-частного партнерства для цифровизации региона? Приведите примеры задач, для решения которых ГЧП может быть применимо или уже применяется.

Алан Салбиев: Помимо упомянутых проектов, есть еще набор платформ, которые мы сейчас активно продвигаем. Здесь нас патронирует АНО «Цифровая экономика» с Евгением Ковниром во главе, с региональным директором Александром Зориным. Мы выбрали несколько решений, наиболее актуальных для республики, и в форме государственно-частного партнерства (благо, профильный закон принят) собираемся их реализовывать.

Насколько продвинулся регион в импортозамещении информационных технологий? Приведите примеры наиболее заметных проектов.

Алан Салбиев: С 2016 года, когда я еще не был в контуре государственного управления, в частном индивидуальном порядке этот вопрос мы начали эскалировать на уровень субъекта. Было заключено партнерское соглашение с рядом крупнейших производителей отечественных решений, с большим успехом мы их апробировали. В 2018 году наш пилотный проект по импортозамещению стал лауреатом самого престижного, на мой взгляд, российского профессионального конкурса «Проф-ИТ». Мы пилотировали операционные системы, офисные пакеты, девайсы с точки зрения их пригодности для использования на уровне региональной и муниципальной власти – порядка десяти продуктов по разным направлениям мы протестировали. С университетом ИТМО обучили порядка 10 тысяч государственных и муниципальных служащих, педагогов отобранным отечественным продуктам – были организованы курсы, слушатели получили соответствующие сертификаты. Здесь огромное спасибо на тот момент декану факультета переподготовки ИТМО Михаилу Райкову, он нам пошел навстречу, и это было сделано безвозмездно.

Мы первые еще в 2016 году запустили единую техподдержку отечественного ПО на региональном уровне. Пользователю все равно – кто-то использует операционную систему одного производителя, офисный пакет другого, антивирусную защиту третьего, документооборот четвертого, еще какие-то сервисы пятого. Но когда у пользователя что-то случается, он не будет метаться по этим производителям, по их службам технической поддержки. Поэтому мы сделали единый HelpDesk. Поэтому региональная экспертиза по импортозамещению существует, мы точно знаем, что нам в этом направлении требуется.

Но мы столкнулись с совершенно для нас неожиданной проблемой – с неготовностью наших импортозамещателей (я их называю так) к коллаборации, к взаимодействию друг с другом. Это было достаточно сложно сделать, но мы добились того, чтобы разработчики начали взаимодействовать друг с другом, интегрировать свои продукты, обеспечивать их совместимость. И нас удивила неготовность наших технических производителей к коллаборации с точки зрения технической и технологической совместимости, с точки зрения выдвижения каких-то приемлемых тарифов, которые позволили бы, к примеру, очень удобно получить лицензии с ежегодным продлением при необходимости.

Я к публичной обличительной риторике до последнего стараюсь не обращаться, но очень много сил отдал борьбе с нашими импортозамещателями. Со многими выстроил конструктивные отношения. С некоторыми отношения испортил, они меня так и не услышали. Но теперь, по прошествии трех лет, я с удовлетворением вижу периодические сообщения, что компания А с компанией Б совместили свои продукты, начали подумывать о том, чтобы пакетно предоставлять комплексную лицензию по единому тарифу для продления, как услугу и пр. В общем, подвижки начались, наш задел 2016 года дал свои плоды. Жизнь вынуждает.

Но меня, конечно, поражает такая психология наших импортозамещателей. Почему обязательно жизнь должна загнать вас в угол, прежде чем вы начнете шевелиться? А что вам мешает на дальних подступах оценить все риски, понять, что вы противостоите транснациональным гигантам, которые на развитие своих продуктов положили миллиарды долларов и миллионы человекочасов? Говорю об этом и на публичных мероприятиях, и в индивидуальных беседах, достаточно жестко требуя технологической совместимости, требуя выработки единых сервисных пакетов.

Все-таки надеюсь, что в следующем году нам удастся довести показатель закупки отечественного ПО до 60% в государственных и муниципальных органах и организациях, но это не сделать без единых пакетных тарифов разных производителей, которые бы не выходили за ценник того же Microsoft. Бюджетный процесс закладывается на три года, и если у нас есть, условно, 1 рубль на продление пакета Microsoft, то мы не можем на импортозамещение выделить 1,5 рубля. Импортозамещение должно быть либо 1 рубль, либо дешевле, либо вообще бесплатно – пусть государство им поможет.

это единая платформа взаимодействия представителей региональной власти по вопросам цифровой трансформации. Платформа аккумулирует опыт и лучшие практики цифровизации госуправления десятков регионов и сотен органов власти (узнать подробнее).

Вот такие проблемы, и это все на фоне, мягко говоря, неидеального качества самих продуктов. Изучив огромное количество решений, которые есть на рынке, могу сказать, что по многим решениям мы, фактически, будем выступать бета-тестерами совершенно недоработанных продуктов. Поэтому нам, скорее, должны приплачивать, а не мы должны платить.

Но несмотря ни на что я активизировал все усилия, чтобы окончательно добить эту задачу. Показатель надо выполнять, а государство должно на всех уровнях быть независимым от иностранных решений – это вопрос элементарной безопасности, суверенитета.

И пока, к сожалению, ни один вуз в России не готовит сертифицированных специалистов в области использования отечественного ПО. К примеру, контент для дистанционных курсов, которые мы организовывали с университетом ИТМО по комплексу отечественных программ, мы разрабатывали сами. До сих пор отдельные авторизованные центры обучают работе по операционной системе А или B, по офисному пакету C, но, к сожалению, нет ни одного вуза, который комплексно готовит к работе с отечественным ПО. И знаете, на что ссылаются все вузы и организации среднего образования? Они ссылаются на федеральные стандарты, которые, кстати, до сих пор в том или ином виде лоббируют использование зарубежного ПО. Поэтому на них рассчитывать не приходится.

Мы действуем собственными силами. Я активно привлекаю студентов старших курсов профильных специальностей. Разными мотивациями, в основном морального характера, где-то используя их здоровые амбиции – так как ресурсов особо нет, приходится выкручиваться. Набираем молодежь, формируем компетенции. Но, к огромному сожалению, к примеру, из 15 технологов, которых мы сами обучили по разработанным нами программам, осталось только двое – остальных забрал рынок, потому что сейчас острейший дефицит тех, кто хоть в чем-то разбирается из отечественного ПО.

Перспективы тиражирования ИТ-проектов от региона к региону

Возможно ли, на ваш взгляд, тиражирование успешных ИТ-проектов одного региона в другой регион? Был ли у вас подобный опыт? Если да, расскажите о нем.

Алан Салбиев: Я уже сказал, что у нас будет цифровая платформа – как симбиоз московских решений «Наш город» и «Активный гражданин». Здесь, конечно, огромная благодарность Эдуарду Лысенко за понимание и поддержку. Именно сейчас специалисты подведомственного нашему региональному Управлению по ИТ и связи унитарного предприятия «Центр информационных технологий» активно прорабатывают это направление со специалистами Департамента ИТ Москвы. И я надеюсь, как только мы решим все правовые, технические, организационные вопросы, мы объявим о старте, будем планомерно двигаться – внедрять, развивать эту важнейшую коммуникационную цифровую платформу, которая позволит повысить прозрачность органов власти, позволит создать для граждан удобные сервисы, механизмы для своего волеизъявления, чтобы граждане видели, что власть из слышит, что реагирует на все запросы.

Насколько применим в российских регионах опыт других стран? Используете ли вы его?

Алан Салбиев: Я далек от костного патриотизма и от желания «закидать шапками». Опыт любой ценен, но, к сожалению, у нас, у россиян, в менталитете на уровне культурного кода есть такая «прошивка»: на свои грабли мы должны наступить сами – это обязательное условие для того, чтобы мы шли дальше.

Из опыта других стран я разочаровался в Индии, потому что я был абсолютно уверен, что по «цифре» они очень существенно продвинулись. На самом деле, по сравнению с ними, Россия – авангард цифровизации. Я разочаровался в Сингапуре, потому что там, как я их понял, абсолютно маркетинговое государство с безумным пиаром. Да, там есть много хорошего, но в плане цифровых сервисов им тоже далеко до совершенства. И я смотрел на опыт Эстонии, изучал его как раз в тот момент, когда там случился кризис с электронными ID граждан. Я понял, что из каждого опыта нужно брать по чуть-чуть и приземлять это на отечественную почву. Бездумно, без оглядок ни в коем случае нельзя поступать.

Я назвал Сингапур, Эстонию, в некоторых вещах назвал бы еще Беларусь, в некоторых Казахстан. У меня есть относительно свежий аналитический документ по странам БРИКС – мне было интересно, что происходит в Бразилии, Индии, Китае и Южной Африке. Я понял, что и нам есть, чем гордится. В нынешней реализации даже западная Европа или США не могут служить ориентиром, потому что у них все гораздо хуже, чем у нас. Россия продвинулась гораздо дальше.

Есть статистика по просмотрам, по скачиваю публичных материалов и документов. Так вот паспорт программы «Цифровая экономика» наиболее популярен у всех зарубежных коллег. То есть из всех национальных проектов России именно «Цифровая экономика» интересует больше всего. Получается, наоборот, многие страны смотрят на нас – а что же мы придумали, что мы сделали.

Назовите три главных признака цифрового региона

Алан Салбиев: Первый признак – это наличие серьезного и общепризнанного центра компетенций в данной отрасли.

Второй признак – наличие институциональных возможностей для развития цифровизации – это приоритетный доступ к инфраструктуре, преференции (налоговые, финансовые, льготное кредитование и т.д.), новые образовательные программы на уровне государства и пр. Вся инфраструктура должна быть выстроена для наибольшего благоприятствования цифровизации.

Третий признак – высокий уровень готовности граждан, готовности инфраструктуры, потому что если повсеместно нет достаточного качества каналов связи, если нет достаточных вычислительных мощностей, если нет понимания и готовности людей, то о какой цифровизации мы можем говорить.

Мне кажется, этим признакам в нашей стране сейчас отвечает всего два субъекта, называть их не буду.