2021/11/25 14:22:09

Глава Минцифры Максут Шадаев ответил на вопросы ИТ-отрасли на саммите TAdviser

Министр цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Максут Шадаев в ходе TAdviser SummIT 2021 ответил на вопросы ИТ-сообщества. Интервью провел главный редактор TAdviser Александр Левашов.

Содержание

Максут
Шадаев
Конкуренции на рынке государственных информационных систем становится все меньше, но причина этого не в Гостехе

О больших данных и доступе бизнеса к ним

Вопросы, которые я буду задавать, поступили от представителей ИТ-отрасли. Надеюсь, мы получим сегодня на них ответы. Начать я хотел бы с тематики данных — одной из самых актуальных и важных, о чём недавно говорил президент, давший соответствующие поручения. Данные – новая нефть, а размеченные данные и базы знаний – это золото. Планирует ли Минцифры развитие системы управления данными, баз знаний для решения прикладных задач бизнеса? Какой предполагается порядок доступа бизнеса к данным? Какие первые шаги предпринимаются в этом направлении?

Максут Шадаев: Вопрос по управлению данными комплексный, здесь можно выделить несколько линий. И первая линия заключается в том, что у государства есть большой объем данных. В этом смысле государство точно перейдет на управление, основанное на данных. Сейчас как у нас устроена система отчетности — все заполняют какие-то таблички, и это, конечно, «первичкой» не подкреплено. Со следующего года в рамках НСУД (Национальная система управления данными) будет создаваться большое озеро данных (data lake), которое позволит, в числе прочего, собирать обезличенные данные с регионов, муниципалитетов, получать расширенную аналитику и уже не мучить ведомства большим количеством запросов с разными формами отчетности. Таким образом, государство будет формировать озеро данных — с этой целью внесен законопроект, который находится на рассмотрении в Думе. Государство будет просить бизнес безвозмездно предоставлять обезличенные данные по отдельным направлениям, которые критически важны для системы госуправления. Причем этот процесс не односторонний, потому что и бизнес получит доступ к обезличенным государственным дата-сетам для того, чтобы использовать эти данные, развивать свои решения, получать расширенную аналитику. В этом контексте вы правильно сослались на выступление президента, потому что президент сформулировал задачу еще объемнее, подняв вопрос права человека на управление своими данными, которые формируются о нём в разных коммерческих организациях.

Например — медицинская карта, вы можете перейти из одного медицинского учреждения в другое, забрав её. То есть вы распоряжаетесь своими медицинскими данными, как гражданин. Но можете ли вы, будучи клиентом какого-то банка, взять свою финансовую историю и передать другому банку для того, чтобы получить лучшие условия по кредитованию, ипотеке? Это хороший вопрос, и президент обозначил его в своем выступлении. Здесь мы будем искать какой-то механизм через цифровой профиль. Сейчас он работает в одну сторону: банки могут получать с разрешения/согласия гражданина доступ к его госданным. Это ускоряет процесс заполнения заявлений, проведение всевозможных проверок. Например, как я вчера прочитал, Сбер дает скидку по ипотеке в случае, если клиент предоставляет электронные выписки, дает доступ к ним. Мы сейчас обсуждаем Госмаркет как приложение Гостеха. В данном случае также появится некий маркет-плейс данных, где государство разместит свои дата-сеты. И бизнес, возможно, тоже разместит там свои дата-сеты — для того, чтобы дать возможность покупать это другим компаниям. В общем, это новая задача. Я думаю, что в начале года мы какой-то план представим по ней.

Это очень важный вопрос. Если взять выступление президента на конференции по искусственному интеллекту то, с одной стороны, ставится вопрос упрощенного доступа к большим, обезличенным данным, а с другой там в каждом предложении идет речь о защите прав гражданина, о его согласии. Понятно, что при раскрытии больших данных есть риск сделать эти данные обратно восстановимыми. И этот риск мы не можем допустить, здесь мы должны правильным образом соблюсти баланс.

Каковы примерные сроки появления маркетплейса данных?

Максут Шадаев: Думаю, середина следующего года — это уже реально. Начнем с государственных дата-сетов, естественно. Многие их в этом году готовят, а дальше будем обсуждать условия и порядок размещения данных бизнеса.

Какие стимулы появятся для бизнеса, чтобы он стремился выкладывать данные?

Максут Шадаев: Это вопрос законодательной конструкции, как она будет выстроена. По этой проблеме есть разные центры мнений. Один из них заключается в том, что только государство может подтвердить факт правильного обезличивания данных. И в этом смысле для бизнеса выложить данные — это будет единственный способ их вовлечения в коммерческий оборот. То есть соответствующие дата-сеты проверяются государством на невозможность обратного восстановления, и после этого они размещаются на нашем маркетплейсе для свободного доступа коммерческих компаний. Свободного и вместе с тем регламентированного, ведь использование и распространение этих дата-сетов мы, как представители государства, сможем дальше наблюдать. Но пока это лишь одна из возможных конструкций. Ноябрь-декабрь у нас пройдут под флагом обсуждения общей модели работы с данными, и это сейчас ключевая история, которая была во многом инициирована дискуссией по Единой биометрической системе.

Кстати, об этом как раз тоже есть вопрос: биометрические данные собирают Сбербанк, Тинькофф и другие организации. Каковы тут перспективы регулирования?

Максут Шадаев: Могу рассуждать на эту тему только со ссылкой на выступление Президента. Он сказал, что должна быть одна государственная система, в которой будут храниться первичные биометрические данные. Соответственно, если вы сдаете их в Сбербанке, МФЦ или в любом другом месте, эти первичные биометрические данные в итоге могут размещаться только в одной государственной системе. Безусловно, мы понимаем, что бизнес сейчас активно использует и будет дальше использовать биометрическую идентификацию при работе с колл-центрами, в банкоматах и даже при покупке кофе. Например, в нашем министерстве можно покупать кофе с использованием биометрической идентификации Сбербанка. И понятно, что эти процессы нарушить мы не можем. Но общая архитектура будет выглядеть так, что пользователь или гражданин сдает свою биометрию в единую государственную систему, после чего дает согласие коммерческой организации на использование вектора этой биометрии. И все коммерческие операторы будут работать не с первичными биометрическими данными, а с векторами. В этом смысле дополнительная безопасность будет обеспечена. И при этом у пользователя всегда будет возможность отозвать свое согласие на доступ к своей биометрии коммерческим операторам. Но это новая дискуссия, которая буквально с позапрошлой пятницы началась, потому что решение президента фактически переформатирует сейчас всю отрасль работы с биометрическими данными, биометрическими сервисами.

Видеозапись выступления главы Минцифры РФ Максута Шадаева на TAdviser SummIT 2021


О снижении конкуренции на ИТ-рынке, динамике ИТ-бюджетов и роли Гостеха

Понятно, спасибо. Целый ряд вопросов был посвящен Гостеху. Подробно останавливаться не будем, потому что недавно прошло большое совещание по этому вопросу, доступен большой объем информации и в формате видео, и в презентациях. Спасибо большое за открытость, кстати. И, тем не менее, от ИТ-компаний поступают вопросы такого рода: не убьет ли Гостех конкуренцию на рынке заказной разработки? Что будет с бюджетами на цифровизацию ФОИВов, регионов в ближайшие годы в связи с введением Гостеха? Можете развеять эти опасения? Или, может быть, наоборот усугубить…

Максут Шадаев: Конкуренции на рынке государственных информационных систем становится все меньше, но, как мне кажется, причина этого не в Гостехе. Есть поручение президента, есть директива Правительства, по которой все госкомпании должны утвердить свои стратегии цифровой трансформации с опорой на российские решения, софт и программно-аппаратные комплексы. Мы видим, что в связи с этим госкомпании увеличивают объем внутренних разработок, инсорса, и это значительный риск. Госкомпании понимают, что от них ждут значимых прорывов, поэтому идут по модели, которая выстроена лидерами. То есть они будут наращивать внутренние ИТ-ресурсы, прежде всего – кадровые. На продуктовом, коммерческом рынке тиражируемых решений и сервисов это сказывается, конечно. Госкомпании получают доступ к квалифицированным высокооплачиваемым специалистам — особенно, если мы говорим про госбанки, но с точки зрения Гостеха все обстоит с точностью до наоборот. Главная задача Гостеха — стимулировать конкуренцию, убрав зависимость заказчика от конкретного подрядчика, который долгие годы разрабатывает и поддерживает, развивает систему. Ведь иногда подрядчики получают 30-40-50% выручки от одного госзаказчика, и в этом смысле Гостех призван уровнять эту историю, навести порядок с производственной культурой, с архитектурными подходами. Ну и, конечно, эта наша идея, связанная с тем, что, если ты реализовал сервис или включил его сервис в Гостех, то получаешь свободный доступ на рынок госзаказчиков. То есть наша цель ровно такая, дальше будем пытаться ее реализовать.

Понятно, спасибо. Все-таки хотелось бы услышать Ваш прогноз относительно бюджетов на цифровизацию: будут ли они расти в ближайшие годы в регионах и фоивах? Либо будут снижаться, еще как-то корректироваться?

Максут Шадаев: Одна из национальных целей — это увеличение к 2030-му году в четыре раза расходов на российские решения. Очевидно, что мы не сможем это реализовать в текущих бюджетах. Мы понимаем конкуренцию за ресурс, что цены растут, в том числе – на заказную разработку. И мы также понимаем, что бюджеты и госорганов, и госкомпаний должны, как минимум, в ближайшие четыре года удвоиться. Не у всех есть такая возможность, но, по крайней мере, позиция министерства такова. С учетом того, что по многим направлениям мы не достигли высокого уровня цифровой зрелости, оставаться в текущих показателях расходов просто нерационально. Даже если все текущие расходы направлять на российские решения, вряд ли мы продвинемся по уровню цифровой зрелости, а ведь это тоже одна из национальных целей развития страны. Поэтому наша позиция состоит в том, что расходы на ИТ в госсекторе должны расти, и наше требование, чтобы этот рост был, как минимум, двукратным.

Понятно. Вы упомянули проблематику конкуренции за кадры. В 21-м году ИТ-компании отмечают огромный скачок в зарплатных ожиданиях со стороны соискателей, и в том числе из-за выхода в сегмент найма ИТ-специалистов госбанков, развития экосистем вокруг них. То есть конкуренция за людей значительно выросла. Какие шаги министерство предпринимает для того, чтобы расширить возможности, увеличить количество доступных ИТ-специалистов на рынке?

Максут Шадаев: Один из вопросов, которые мы сейчас будем активно обсуждать: надо ли нам выставлять критерии для госкомпаний по поводу внутренней разработки, какая доля общих расходов может идти на внутренние ИТ-разработки и в каких случаях, а какая должна идти на стимулирование рынка.

То есть ограничить инсорсинг каким-то образом?

Максут Шадаев: Да, мы начали такую дискуссию. Понятно, что эта дискуссия болезненна для госкомпаний. Они считают, что должны полностью контролировать продукты и что системы необходимого класса и уровня рынок предоставить попросту не может, но где-то здесь тоже должен быть баланс. Мы это обсуждаем, но я считаю, что какие-то сверх-амбиции в части развития инсорсинга мы должны ограничивать. Особенно там, где на рынке есть коммерчески-успешные продукты. Критерий здесь, скорее всего, будет такой: не имеет смысла разрабатывать технологию, если есть зрелый рынок такого рода продуктов, пользующихся спросом. Но это лишь первая часть решения проблемы. Про контрольные цифры приема в вузы я говорить не буду — понятно, что мы пытаемся использовать все наши административные рычаги, чтобы дать приоритет в системе подготовки ИТ-специалистов. И там значимым образом растут контрольные цифры приема на бюджетные места, на ИТ-специальности. Но здесь нужно менять еще и качество образования. Количественно мы начнем выпускать специалистов больше, но остается вопрос качества, и начинать надо со школы. В этом году правительство поддержало нашу инициативу: со следующего года мы запускаем большую программу подготовки школьников старших классов, которые получат возможность бесплатно изучать языки программирования, причем и в очном формате. Понятно, что не везде это удастся, в очном формате, но в городских агломерациях вполне реально. Например, лицей академии Яндекса – это очень хороший принцип, когда цифровая компания договаривается с регионами самостоятельно. Пока эти цифры незначительные, вряд ли они могут изменить существенным образом кадровую ситуацию на рынке в целом, но мы сейчас смотрим модели. И те модели, которые себя хорошо зарекомендовали со следующего года, должны будем запустить.

О регулировании рынка образовательных онлайн-сервисов

Один из вопросов был посвящен дополнительному онлайн-образованию детей. Есть китайская модель, когда такого рода услуги оказываются государством, и есть наша текущая ситуация, когда у нас расцвет коммерческих сервисов – Дневник, Учи.ру, Фоксфорд, СберКласс и прочие. Каковы здесь перспективы регулирования?

Максут Шадаев: Это очень сложный вопрос, и у нас есть на эту тему согласованная с Министерством просвещения позиция. Она звучит примерно так: такого рода сервисы можно рассматривать как основу для дополнительного образования школьников. Понятно, что эти сервисы все платные и в данном случае государство может только стимулировать потребление там, где создан необходимый спрос. В этом году мы запустили соответствующую программу и пока видим, что не выбираются средства. То есть сегодня существует возможность, когда учитель может зарегистрироваться в системе, зарегистрировать родителей детей и выбрать из целого набора онлайн-сервисы. А мы за это будем платить с большой скидкой за фактическое потребление этих сервисов. Причем никаких обязательств, KPI нет. Все определяется готовностью учителя, родителей, в том числе – технической готовностью к образованию в качестве именно дополнительной формы, дополнительного занятия. Пока мой прогноз, что весь бюджет за этот год мы не выберем, но сама форма очень востребована. Но ни в коем случае, конечно, — и этого касается поручение Президента— это не должно заменять базовое образование в школе. Только дополнительно дома заниматься, часть домашней работы можно перенести в эти сервисы, но при условии консенсуса: учитель-родители-дети и наличия технической возможности. Мы видим, что молодые учителя активно эту форму выбирают. Отрадно, что мы не заказываем собственные образовательные сервисы, разработку собственного образовательного контента для этого...

Дополнительного образования…

Максут Шадаев: … и мы стимулируем конкуренцию между коммерческими игроками, которые так получают доступ к бюджетным деньгам — опосредованно, но в свободной модели. Я считаю, что эта модель очень успешная. Думаю, что ближе к середине декабря мы подведем ее итоги, будет понятно, насколько она состоялась. Но, по крайней мере, то, что я сейчас слышу из системы образования и с рынка образовательных сервисов — это модель, которая имеет право на жизнь и, наверное, в следующем году мы все это продолжим.

О роли Open Source и перспективах импортозамещения вычислительной техники

Спасибо. Ряд вопросов поступает по теме Open Source. Сейчас разрабатывается стратегия и первый вопрос такой: Open Source – это снижение рисков для государства или снижение стоимости, в короткой перспективе? Как сочетается стремление снизить расходы через Open Source и стремление финансово поддержать отечественную ИТ-отрасль?

Максут Шадаев: Снижение рисков безопасности?

Для государства — да…

Максут Шадаев: Когда мы говорим о западных проприетарных решениях, то санкционно мы все зависимы. Например, кейс с Бауманским университетом, несогласование продления лицензии на продукты Microsoft под предлогом того, что они ведут разработки для Минобороны. Исходя из этого, под санкционными рисками в скором времени могут оказаться все. Open Source, конечно, — это, прежде всего, доступ к большому рынку разработчиков. И снижение зависимости от одного, ключевого поставщика, который напишет код, и только он сможет его поддерживать. Каждое переключение на нового ИТ-партнера — это всегда серьезный стресс. И, конечно, Open Source позволяет эти риски снизить, потому что в данном случае рынок разработчиков под конкретное Open Source-решение всегда представлен больше чем одной компанией, есть из чего выбирать. И конечно, потому что все это потом «контрибьютится», обогащает базовый продукт. Например, наша базовая технология, она называется платформа оказания госуслуг. Мы столкнулись с тем, что быстрый запуск новых сервисов — особенно на муниципальном и региональном уровнях, связан с тем, что им нужна не только форма запроса на портале. Мы должны дать им типовой сервис, в котором они эти заявки обрабатывали бы, принимали решения. И, фактически, мы закладываем стандартные процессы на основе технологии Open Source и отдаем их в регионы, через наше облако. Несколько регионов уже нашли команды на местах, которые готовы делать дополнительную кастомизацию. И это очень круто, потому что фактически мы не становимся монополистами, а развиваем рынок партнерских компаний, которые начнут допиливать, дорабатывать, донастраивать продукт. Это делает зависимость регионов от нас меньшей.

На каком этапе сейчас разработка стратегии в области Open Source? Ее делает, в общем-то, рынок, но под эгидой и под присмотром государства…

Максут Шадаев: Рынок делает, а мы за этим процессом с удовольствием наблюдаем, участвуем в дискуссиях. Но здесь, поскольку стратегия идет от рынка, сказать, что у нас есть задача выпустить стратегию к определенной дате, нельзя. Как только эта стратегия будет комплементарна, мы свое мнение выскажем и подтвердим, что готовы на государственном уровне ценности и цели этой стратегии разделять. И двигаться дальше, исходя из этого. Государство может утвердить любой документ, который отвечает нашим задачам, но нам важно, чтобы внутри отрасли было единое понимание.

Несколько вопросов по импортозамещению. Наверное, самый острый из них касается российских процессоров. Планируется ли вести обязательную совместимость ПО из российского реестра ПО и российского процессора?

Максут Шадаев: Мы будем требовать такую совместимость, но не одномоментно, будут отведены соответствующие сроки. Сейчас с Минпромторгом как раз это обсуждаем — как это должно быть увязано, в какой части. Требовать от разработчиков ПО инвестировать в поддержку российских процессоров уже сегодня можно, но только если мы свяжем это с дополнительным спросом. В противном случае это означает для них просто дополнительное обременение под угрозой исключения из реестра. И не очень понятно, будет ли это стимулировать рынок. Они могли бы потратить эти деньги на функциональное развитие своего продукта, обеспечение его лучшей конкуренции с зарубежными аналогами, а будут тратить на совместимость с российскими процессорами. Поэтому, в нашем понимании, требовать этого можно и нужно, но увязав с планами распространения российских процессоров.

Какие-то временные рамки можно обозначить?

Максут Шадаев: Сейчас не могу сказать, потому что до конца года мы должны с Минпромторгом сбить общую модель. Мы не можем не поддерживать российские процессоры, но мы против того, чтобы сейчас деньгами разработчиков идти с большим опережением под не увеличивающуюся инсталляционную базу. Поэтому мы будем искать правильный баланс между этими двумя направлениями. Как вы знаете, с мая мы отвечаем, в том числе, за спрос на российское железо, поэтому сейчас у нас в этом смысле появилась возможность эти две программы между собой скоординировать.

О сложностях ведомственных планов цифровой трансформации и развитии ИТ-компетенций в ФОИВах

Понятно, спасибо. Один из вопросов поступил от федеральных органов власти. Не так давно введены ведомственные планы цифровой трансформации взамен планов информатизации, которые существовали ранее. Поступают мнения, что они стали сложнее, длительнее, более ресурсоемкими. Видите ли Вы эту проблему? Считаете ли это проблемой? Или, может быть, у Вас иное мнение по данному вопросу?

Максут Шадаев:Раньше мы согласовывали все закупки, и план не имел такого сакрального смысла, потому что Министерство согласовывало львиную часть закупок ведомств. Сейчас мы согласовываем только очень крупные закупки, все остальное упаковывается в план, то есть в ведомственную программу. Если мы сравниваем процедуру согласования плана с ведомственной программой, то, наверное, ведомственная программа стала сложнее, но мы отказались от большого количества согласования закупок. Вторая история, связанная с ведомственным планом, состоит в том, что в ведомственной программе цифровой трансформации все просто: там стоят ресурсные направления и по ним определенные показатели. Эти показатели очень конкретные: сколько каких услуг должно быть выведено на портал госуслуг, как должен идти процесс, какие контрольно-надзорные функции должны применяться, как должно происходить импортозамещение. С Федеральным казначейством мы согласовали план, что к концу 2023-го года главные зарубежные проприетарные компоненты в системе будут заменены на российскую опенсорсную технологию, и коллеги к этому идут. Понятно, что эти обязательства, которые они на себя приняли, и к ним привязываются расходы. Поэтому здесь возник дополнительный механизм финансового контроля с точки зрения того, что сейчас можно очень просто отследить, были ли достигнуты требуемые показатели. То есть, условно, оптимизировали ли мы эти услуги, перевели ли на риск-ориентированную модель надзорные функции. И в этом смысле, конечно, сейчас для ведомств наступает новая реальность: важно не только деньги потратить, решить текущие задачи, но и взятые на себя обязательства выполнять. Иначе расходы могут быть признаны неэффективными, и это, конечно, вносит в ряды определенную дополнительно нервозность.

Понятно. Несколько частных, коротких вопросов, буквально в режиме блица. Планируется ли создание портала открытых данных, например — для искусственного интеллекта?

Максут Шадаев: Мы планируем создать маркет-плейс и там будет, естественно, фронтальная часть. Я не назову это порталом открытых данных, потому что это чуть шире, но, фактически, — да. То, что мы сейчас обсуждаем, — маркет-плейс данных, и, наверное, там будут, в том числе, те данные, которые принято называть открытыми.

Это примерно в середине следующего года появится?

Максут Шадаев: Да.

Когда будут известны сроки и порядок предоставления доступа коммерческих компаний к ЕСИА, к цифровому профилю гражданина, к цифровой платформе согласий?

Максут Шадаев: Ряд пилотов уже идет, с Яндексом мы должны в ближайшее время запустить авторизацию через ЕСИА…

В сервисах Яндекса?

Максут Шадаев: Да. Или Авто.ру, например. Коллеги сами объявят, но технически мы с середины лета работаем, чтобы авторизация появилась.

Но это пока частные пилотные проекты? Это не какой-то порядок, постоянно действующий?

Максут Шадаев: В рамках этих пилотных проектов самое главное, что мы нарабатываем технологию, которую мы согласовываем с коллегами из других ведомств, отвечающих за вопросы информационной безопасности и так далее. С крупными компаниями удобно работать, потому что это движение друг другу навстречу. И я надеюсь, что до конца года мы несколько таких проектов запустим. Например, в приложениях Сбера у нас сейчас уже доступно большое количество госсервисов. У нас есть отдельный трек с ЕСИА, отдельный трек с банками, а дальше мы, соответственно, будем это всем обеспечивать на равных условиях.

Понятно…

Максут Шадаев: При условии выполнении требований, которые обязательны.

Вы говорили о том, что не везде и не всегда стоит поддерживать развитие инсорсинга в госкомпаниях. Поступил вопрос от федерального органа власти о том, что Минфин вычеркнул из госзаданий подведомственных учреждений все задачи по развитию информационных систем. И они ушли, соответственно, в коммерческий рынок, а из ФОИВов вымывается экспертиза таким образом…

Максут Шадаев: Наша позиция: у каждого ФОИВа должна быть очень квалифицированная служба технического заказчика, которая ведет общую архитектуру ведомства, делает техническую экспертизу качества работы. И как раз у нас такие подведомственные учреждения создаются уже во многих ведомствах. Или имеющиеся подразделения дополняются этой функцией — например, в Минтруде «подвед» Соцтех…

… который занимается в том числе и развитием…

Максут Шадаев: … фактически это единая служба технического заказчика, но которая определяет на другом техническом уровне все, что касается работ по созданию социального казначейства. Вопрос: надо ли брать им разработчиков? Мы не ограничиваем, но на эти зарплаты вряд ли они найдут разработчиков в большом количестве, чтобы такую систему сделать. Поэтому речь идет, скорее всего, о том, что за каждым из крупных проектов будет стоять разработчик, но он должен плотно сопровождаться службой технического заказчика. Это как на стройке — там есть строительный контроль и застройщик. Задача стройконтроля проверять качество работы, полноту. И это то, что мы стимулируем. Более того,– мы согласовали с Минфином, что такого рода службы заказчика должны возникнуть во всех ведомствах — там, где набор ИТ-задач более-менее тянет на большой проект.

Спасибо большое, Максут Игоревич, за открытость и интересную беседу.

Максут Шадаев: С вами всегда интересно.