Глава Минцифры Максут Шадаев на TAdviser SummIT — о нацчемпионах ИТ-рынка и роли крупных корпораций в его развитии

Максут Шадаев: Мы начали заниматься поддержкой ИТ-отрасли не в этом году — первый пакет налоговых мер поддержки был принят по поручению президента в 2020-м. Просто в этом году стала очевидна необходимость ускоренного дополнительного стимулирования, с учетом происходящих событий. Все, что мы сделали на этом направлении, в большей степени касается институциональных вещей. Нам важно, чтобы налоговый климат был комфортным, а количество проверок, под которые подпадают ИТ-компании, было минимальным.

Вместе с тем, вы правы. Эти две задачи — венчурные инвестиции и IPO — являются для нас наиболее сложными и актуальными, потому что государство не умеет этого делать. И оно не сможет обеспечить самостоятельное решение этих задач, потому что у государства, к сожалению, нет успешного опыта участия в венчурных инвестициях. В общем-то, это даже правильно, поскольку это и не является задачей государства.

В целом я вижу положительный тренд на этом направлении. Многие российские компании-заказчики проявляют серьезный интерес к венчурным вложениям, и после первичного стресса, который испытала российская экономика, они начали думать, куда вкладывать деньги. Российская ИТ-отрасль, которой и правительство уделяет много внимания, и она сама по себе активно развивается, является одним из приоритетных объектов для инвестиций. Поэтому я ожидаю, что в следующем году мы увидим появление нескольких крупных венчурных фондов.

Максут Шадаев: Да, частных, созданных крупными промышленными компаниями. Причем, как мне представляется, их создание будет происходить в кооперации. По крайней мере, я знаю о нескольких проектах — компании между собой договариваются, объединяются, чтобы создать такие фонды, которые будут достаточно большими. Фонды займутся первичной стадией — посевными, венчурными инвестициями, и это будет очень хорошо, поскольку будет стимулировать, в том числе, и развитие российских решений для полноценного замещения зарубежных продуктов. Здесь мы выполняем коллаборативную функцию, проводим всевозможные переговоры, но государство не планирует участвовать в венчурных фондах, и нам кажется это правильным. Бизнес может успешно справиться с этой задачей самостоятельно.

Что касается публичного размещения акций (IPO), здесь ситуация, в моем понимании, немножко другая. Опыт группы компаний «Позитив» в декабре прошлого года показал, что можно эффективно публично размещаться на Московской бирже, и этот успех точно заслуживает внимания. Они подняли тогда, до всех событий, приличное количество денег, так что этот кейс можно считать успешным. Рынок аутсорсинга информационной безопасности в России: особенности развития и перспективы. Обзор TAdviser 6.3 т

В настоящее время вместе с ЦБ мы работаем над упрощением механизма IPO. На сегодня, действительно, есть определенные регуляторные сложности, которые при желании можно преодолеть, но наша задача сделать так, чтобы публичное размещение акций было максимально простым. И мы очень надеемся, что этот механизм дальше будет все активней использоваться, и все больше компаний будут демонстрировать отличные результаты публичного размещения, как это сделала год назад компания «Позитив». Мне кажется, что это хорошая практика, и российские инвесторы – и частные, и корпоративные – точно готовы инвестировать средства.

Максут Шадаев: Мы знаем, что несколько компаний уже ведут работу в этом направлении. На них мы и обкатываем в режиме реального времени возможность снятия упомянутых мной выше дополнительных сложностей при проведении публичных размещений. Это реальная практика.

Максут Шадаев: Я считаю, что рынок может отрегулировать себя сам. Со временем произойдет определенное укрупнение. Рассмотрим очень хороший пример с российскими операционными системами — в Реестре их действительно несколько десятков. Они отличаются разным уровнем проработки, глубиной локализации и так далее. Да, стоит задача обеспечить совместимость прикладных решений, платформ, продуктов с российскими операционными системами. Но если мы потребуем, чтобы все продукты из реестра были совместимы со всеми ОС, тоже представленными в реестре, — это приведет к избыточным расходам со стороны бизнеса, которых мы, конечно же, пытаемся избежать. Поэтому мы предложили отрасли выбрать три или четыре операционные системы, с которыми компании наиболее часто работают, считают перспективными.

На первом этапе мы будем требовать от разработчиков обеспечить совместимость своих продуктов с выбранными операционными системами, которые сама ИТ-отрасль считает жизнеспособными. То же самое будет происходить с виртуализацией, облачными платформами. Выиграет сильнейший продукт, и он будет объединять, консолидировать вокруг себя другие активности.

Так что сами предлагать сделать два продукта чемпионами мы не будем. Пусть «цветут все цветы», и самые красивые, жизнеспособные, способные развиваться и «при минусовых температурах», будут востребованы. Очевидно, что сегодня российский ИТ-рынок находится на том этапе развития, когда укрупнение обязательно будет происходить. Это мы четко видим. И один из больших плюсов в пользу такого развития, что мы ограничиваем госкомпании по части объемов инвестиций в ИТ-продукты, которые они могут направлять собственным дочерним ИТ-структурам. В этом смысле происходит оздоровление рынка, поскольку каждая госкомпания не станет строить свою виртуализацию.

Максут Шадаев: До конца года основные компании, представленные в Реестре, с точки зрения наличия программных прикладных решений предоставят нам эту информацию. Мы ее обобщим и после этого сделаем выбор. Точнее — мы легализуем тот выбор, который сделают сами разработчики.

Максут Шадаев: В формате требований соответствия для программных продуктов из Реестра, то есть установим, что к определенной дате эти продукты должны быть совместимы с такими-то операционными системами. Очевидно, что этот срок должен позволить разработчикам комфортно доработать свои продукты для обеспечения совместимости.

Максут Шадаев: Не меньше года. Мы работаем в контакте с отраслью. Наша задача сделать так, чтобы требования, которые мы формулируем, были исполнимы. До последних событий требование совместимости программных решений с российскими операционными системами рассматривалось как излишнее обременение, излишние затраты, которые не будут работать на развитие бизнеса. В текущей ситуации мы все понимаем и видим, что доля рабочих мест, серверов на российских ОС увеличивается.

Максут Шадаев: Пока только операционных систем, но в будущем, скорее всего, это коснется процессоров – здесь проще, поскольку нет такого выбора, как в ОС.

Максут Шадаев: Зрелых продуктов всего два, но ведутся новые разработки в этом направлении.

Максут Шадаев: Коллеги учатся решать задачу их производства в новых условиях.

Максут Шадаев: Да. Не в том объеме пока, который позволял бы удовлетворить растущий спрос, но я с оптимизмом смотрю в будущее, поскольку коллеги учатся решать логистические задачи.

Максут Шадаев: Думаю, в первом квартале 2023 года. Разберемся с операционными системами, потому будем решать вопрос с процессорами.

Максут Шадаев: Добавлю к сказанному, что формат требований по совместимости — это мощный регуляторный рычаг. Если компания не обеспечит совместимость в сроки, которые мы определим, предварительно согласовав с рынком, это будет означать невозможность дальнейшего присутствия продукта этой компании в Реестре.

Максут Шадаев: В развитии ИЦК мы прошли несколько стадий. Первой задачей было вовлечение крупных компаний в процесс обсуждения и определения стратегии развития прикладных программных продуктов, которые им необходимы. На первой стадии многие компании смотрели на ИЦК как на разовое упражнение, большой активности не было. Но потом усилиями энтузиастов - представителей нескольких крупных компаний, которые верят в будущее российских ИТ-продуктов и уже проводят эксперименты по их внедрению, все это потихонечку раскачалось. Наша задача была, чтобы ИЦК не только определили продукты, по которым требуется прямая господдержка, чтобы они стали более зрелыми и соответствовали конкурентным зарубежным аналогам.

Задача была еще и в том, чтобы эти структуры работали постоянно, вырабатывали отраслевые стандарты, договаривались о кооперации. И сейчас ИЦК перешли к этапу, когда сами компании стали между собой обсуждать и договариваться о политике развития программных продуктов в отрасли, и это как раз история про то самое укрупнение, которое я упоминал выше. Что дальше рынок все расставит на свои места, и это потихонечку происходит. Мы видим, как компании очень эффективно начали между собой договариваться.

Они увидели наконец-то всю палитру российских продуктов, потому что многие компании жили в своих «колодцах», ориентируясь на лучшую зарубежную практику. Они внимательно посмотрели на рынок, и оказалось, что есть из чего выбирать, имеются интересные наработки, команды, проекты, поставщики решений.

Этот процесс в большей степени ментальный. Поначалу многие заказчики смотрели на рынок российских разработок с большим удивлением, а сейчас начинают смотреть с большой заинтересованностью. И это тоже стимулирует решение вопроса по венчурному финансированию. Компании находят интересные проекты и начинают размышлять об участии в венчурных инвестициях, чтобы иметь возможность видеть, как продукт будет дальше развиваться. И влиять на политику развития продукта не только как заказчик, но и как венчурный инвестор. Вот это бурление и дает результат.

Максут Шадаев: Список проектов по линии ИЦК одобрен. До конца 2022 года должны быть подписаны соглашения с компаниями-заказчиками. Напомню, что гранты выделяются заказчикам, чтобы они, заключив контракт с разработчиком, внедрили у себя доработанное решение. Гранты будут выделены в 2022 году. Соглашения подписаны в 2022 году.

Насчет конкретных результатов могу сказать следующее. Вся первоначальная работа по линии ИЦК заключалась в том, чтобы переубедить компании. Многие заказчики смотрят на государство как на тяжелого игрока, который, выделив средства, может потребовать сделать суперсистему за год или два. Несколько месяцев объяснял представителям компаний — мы понимаем, что процесс создания зрелого продукта небыстрый, что это вопрос долгой, кропотливой, системной работы, и мы не ждем быстрых результатов. Три, пять, семь лет — это вполне разумный срок для получения зрелой альтернативы зарубежным продуктам. Это еще и вопрос готовности разработчика и самой компании-заказчика, эволюционный процесс, который мы инициируем, предоставляя грант.

Максут Шадаев: Да. Соглашения будут заключены, деньги будут выделяться, начиная с этого года. Не все деньги сразу, а в соответствии с планом-графиком реализации проекта.

Максут Шадаев: Риск такой ИТ-консервации я обозначал как главный, когда мы защищали необходимость создания ИЦК и стимулирования разработки российских ИТ-продуктов. Компании, внедрившие у себя зарубежные продукты, первые несколько лет будут считать, что у них все работает, поэтому мотивации для внедрения российских решений нет. Я очень рад, что в результате работы ИЦК доля таких консерваторов, планировавших жить исключительно на внедренных решениях, сильно уменьшилась.

Вместе с тем мы понимаем, что айтишнику важно, чтобы все работало. Любые эксперименты – это сильный риск, особенно с продуктами, не имеющими большой базы внедрения. Естественно, что остались те, кто думает, что сия чаша его минует. И постепенно приходит осознание, что это надолго, не произойдет обратного отскока.

Максут Шадаев: Помимо финансовой мотивации в виде грантов лидерам, готовым взять на себя бремя первопроходцев и внедрять российские решения, всех остальных мы должны аккуратно направлять в сторону замещения. И здесь эффективная, давно придуманная мера — это объекты КИИ. Нами подготовлены поправки о внесении изменений в Закон «О безопасности критической информационной инфраструктуры РФ». Сейчас сам собственник определяет, какую систему отнести к КИИ, — это его зона ответственности. Зачастую собственники этим правом злоупотребляют, минимизируют количество систем, определяемых как КИИ, потому что это серьезная ответственность и вообще, зачем лишний раз загонять самого себя в рамки.

Разбираясь, какие системы являются критичными для отрасли, по каким из них отсутствует замена, мы поняли, что значимая часть критичных для бизнеса систем не классифицированы как КИИ по тем причинам, о которых я сказал выше. Упомянутый законопроект наделяет правительство полномочиями определять в каждой отрасли типы ИС, которые в обязательном порядке необходимо относить к КИИ. По таким решениям будут устанавливаться сроки перехода на российские продукты, что будет заставлять компании внедрять российские системы.

Максут Шадаев: К срокам мы и здесь будем подходить с осторожностью. Они должны быть увязаны с готовностью тех решений, которые финансируются через гранты по линии ИЦК. Цепочка будет следующая. Мы определяем, например, что системы управления багажом в аэропортах относятся к объектам КИИ, потому что если система встанет, то встанет деятельность аэропорта. Далее у нас должны быть проекты, связанные с развитием таких систем и их внедрением в российских аэропортах. Готовый продукт, уже внедренный на крупных объектах, является хорошим референсом для других пользователей из отрасли. Затем, отталкиваясь от этой даты, мы определяем срок, в течение которого все организации отрасли должны перейти на это решение. Это будет делать неизбежным процесс замены зарубежных продуктов по объектам КИИ на российские решения.

И здесь тоже будут играть большую роль ИЦК, с каждым из которых будет проведена работа по определению, при каких условиях система будет считаться КИИ, классификации этих продуктов – напомню, что по всем отраслям их выделено порядка 500 типов.

Максут Шадаев: Они готовы, проходят согласование.

Максут Шадаев: Либо в конце этого года, либо в первом квартале следующего, и затем, с назначенной даты это начнет работать. Напомню, что предыдущий проект указа президента, по которому все госкомпании обязали на объектах КИИ использовать российский софт, мы согласовывали почти полтора года. И это понятно, ведь такие требования приводят к дополнительным инвестициям со стороны бизнеса. Это вызывает бурную дискуссию.

Максут Шадаев: Хотелось бы пошутить, что в нашем министерстве все это делает искусственный интеллект, и мы уже перешли на новый уровень, но не стану. Насчет военкомата история такая. Всем айтишникам знакома истина: если хочешь понять, почему что-то не работает, надо прийти и посмотреть. Если рассказать про тот конкретный случай, то я приехал, чтобы понять, как военкоматы работают со списками, потому что знал, что тот сотрудник точно был в списках и то, что списки Генштабом были получены. Вопрос был в диагностировании системной проблемы – почему человека не находят в списках в конкретном военкомате.

Оказалось, что Генштаб отправлял списки по месту воинского учета, а тот ИТ-специалист был зарегистрирован в Москве, но на учете состоял в другом регионе. Соответственно, список, в который он был внесён, был направлен в другой регион.

Ситуация показала, что мы должны скорректировать подход вместе с Минобороны по формированию и распространению списков. В итоге списки стали формироваться не только по признаку места воинского учета, а еще и по месту регистрации. Так что, как бы героически это не выглядело со стороны, но все айтишники делают это время от времени – сесть и посмотреть, как всё происходит на месте. Я уверен, например, что Саша Албычев из Казначейства регулярно знакомится, как его рядовые сотрудники работают в информационных системах на местах. Это нормальная практика, она в культурном коде айтишника.

Максут Шадаев: Нет рецепта. Стимулирует масштабная, интересная, амбициозная задача. Карьера чиновника конечна, и нужно сделать максимум, пока такая возможность есть.

Богдан Хайбулин, компания Rubius: Недавно на РБК вы дали комментарий относительно того, что мы достигли определенного уровня цифрового суверенитета. Как вы считаете, в каких сегментах есть дефицит российских решений?

Максут Шадаев: Мои слова были вырваны из контекста пленарной дискуссии. Насчет достижения цифрового суверенитета было сказано в несколько шутливом формате. Два года из последних трех мы думали над тем, как сделать так, чтобы российские компании выбирали российские решения. Придумывали разные меры поддержки ИТ-отрасли, но ведь без участия заказчика развития отрасли не будет, даже при самых идеальных льготах, низких налогах и так далее.

Сейчас, когда все иностранные компании ушли, наш рынок стал суверенным в том смысле, что российские решения имеют возможность занять все освободившиеся ниши. Если взять классификацию систем, сделанную совместно с ИЦК, лишь 20% иностранных решений не имеют зрелых российских альтернатив. И заполнить эту нишу отечественными системами в течение 5-7 лет вполне достижимая цель. Соответственно, 80% западных систем имеют отечественную альтернативу — либо зрелую, либо на высокой стадии развития. Заказчикам есть из чего выбирать.

В плане софта, цифровых сервисов ситуация обстоит наилучшим образом — Россия одна из немногих стран, имеющих экосистемные цифровые сервисы. И в этом отношении мы в большой степени независимы. Остаются вопросы, например, по агрегаторам пользовательских видео, но запущены несколько проектов, которые в обозримой перспективе, я надеюсь, станут конкурентны. В целом мы двигаемся по пути суверенности.

Богдан Хайбулин: Не могли бы озвучить детали программы обратной релокации российских ИТ-специалистов?

Максут Шадаев: Я не готов раскрывать основное содержание программы, потому что многие вещи требуют кулуарного формата обсуждения. Мы понимаем, что главный вопрос — личная безопасность, а не экономические преференции. Люди должны быть уверены, что могут спокойно, комфортно работать в ИТ-отрасли, создавать классные продукты.

Виктор Урусов, СКАЛА-Р: В июле по Вашей инициативе были введены налоговые льготы для разработчиков и производителей программно-аппаратных комплексов (ПАК), но в текущий момент эта сфера не отрегулирована и этими льготами нельзя воспользоваться. В какой стадии находится разработка нормативно-правовых актов? Когда заработают льготы?

Максут Шадаев: В Налоговом кодексе записано, что льготы получат те производители ПАК, чьи решения включены в Реестр. Правила включения мы подготовили, они находятся в правительстве. Я надеюсь, что они будут приняты в течение ближайших 2-3 недель. Пока остается несколько принципиальных разногласий, которые в настоящее время урегулируются.

Андрей Сафронов, Московская городская Дума: Имеется ли в планах цифровизация работы законодательных органов, региональных законодательных собраний, контрольно-счетных учреждений?

Максут Шадаев: Идет проект цифровизации Счетной палаты РФ. Там осуществляется реальная цифровая трансформация ведомства, а не просто внедрение информационно-аналитических систем. Как только этот проект будет близок к завершению, его результаты будут доступны и для региональных контрольных органов. В отношении цифровизации заксобраний, у нас есть совместная программа с Советом Федерации по созданию цифрового парламента. После цифровизации законодательной власти на федеральном уровне пойдет внедрение наработанных решений в регионы.

Андрей Селезнев, представитель Аграрного комитета Госдумы: Не планируется ли создание цифровых экосистем с коммерческими услугами для субъектов малого и среднего предпринимательства?

Максут Шадаев: У правительства есть экосистема цифровых сервисов Госуслуги, очень востребованная — почти 10 млн. пользователей ежедневно обращаются к цифровым сервисам электронного правительства. В планах развитие госуслуг по направлению поддержки малого бизнеса, но в части субсидий сельхозпроизводителям, помощи в получении лицензий, — всего, что касается функций государства.

Вы ставите вопрос шире, чтобы государство создало цифровую экосистему, где малый бизнес мог бы реализовать свои коммерческие функции – реализацию продукции, например. «Корпорация МСП» планирует создать такое окно для малого бизнеса, и этот процесс уже запущен. Государственным органам сложно создавать такие экосистемы, мы можем заниматься цифровизацией только своих функций. Идеальной площадкой для реализации таких проектов являются государственные корпорации, банки и компании с госучастием.

Совместно с Россельхозбанком мы обсуждаем создание маркетплейса для сельхозпроизводителей, где они смогут получить не только субсидию, но и помощь в организации сбыта продукции, обучении, доступ к лучшей практике. По моему мнению, государство как создатель коммерческих экосистем не очень эффективно. Посмотрим, насколько эффективны будут в этом деле государственные корпорации.

Александр Батищев, завкафедрой искусственного интеллекта и анализа данных, Университет «Синергия»: Вы не планировали поддержать предоставление отсрочки от мобилизации преподавателям профильных ИТ-дисциплин университетов?

Максут Шадаев: Это компетенция другого ведомства. Со своей стороны мы официально направили предложение, чтобы преподавательский состав и учителя информатики в школах имели право на отсрочку, но решение принималось профильным ведомством.

Сергей Ларионов, «ЭР-Телеком»: Стратегия развития России до 2030 года предполагает развитие фабрик по производству процессоров 5 нм и 7 нм. Государство планирует меры по спонсированию таких заводов? Чтобы не только ПО было русским, но и элементная база.

Максут Шадаев: Правительство утвердило комплексную программу развития микро и радиоэлектроники, где в числе прочего стоит задача по созданию производства микропроцессоров и станкостроения для этой отрасли. Впервые в истории предусмотрено выделение колоссальных ресурсов на решение этих задач, на формирование этой отрасли. Все механизмы уже задействованы. Наши коллеги из Минпромторга, координирующие данную программу, предусмотрели работу по всем направлениям, и мы должны получить результат. Это вопрос не одного – двух лет, ведь фактически создается целая промышленность, причем без серьезных заделов.