2019/12/27 10:11:44

Интервью TAdviser:
Владимир Андреев, президент «ДоксВижн» - о причинах растущего оживления на рынке СЭД

Системы электронного документооборота и управления контентом (СЭД/ECM) - сегмент рынка, c которым обычно не ассоциируются яркие события, потрясающие воображение общественности. Однако именно здесь и сейчас проявляются тенденции и движения, связанные с реальной цифровой трансформацией компаний и организаций. Каким образом скромная отрасль выходит на первые роли в значимых процессах преобразований бизнес-моделей? Об этом TAdviser рассказал Владимир Андреев, президент компании «ДоксВижн»

Владимир
Андреев
В России отчетливо видно, что идет возрождение идеи электронного документооборота на совершенно новых позициях

Большую часть своей истории российский рынок систем электронного документооборота прожил под «флагом двойного гражданства» СЭД/ECM. Как менялось содержание этой двойной аббревиатуры с течением времени?

Владимир Андреев: В части СЭД Россия изначально отличалась от Запада. У нас всегда были хорошо регламентированы делопроизводственные процедуры с точки зрения административного управления. Они хорошо работали и были востребованы, хуже были решены технологические вопросы работы с электронными документами: подпись, организация хранения и т.п.

На Западе все было с точностью до наоборот: делопроизводство как таковое практически умерло, гораздо меньшая формализация управленческих процессов была исторически обусловлена. В результате западные системы решали, в первую очередь, задачи хранения документов, поиска и разграничения прав доступа - во главу угла ставилась задача ухода от файловых «помоек». Это были системы класса DMS (Document Management System), который затем превратился в ECM (Enterprise Content Management), то есть системы управления корпоративным контентом. У нас это было не востребовано в тот момент, приоритетной задачей была канцелярия.

Поэтому, когда в конце 80-х в России начали появляться первые СЭД, это были, главным образом, российские разработки. Плюс ряд систем на базе Lotus Notes, которое, вообще говоря, является скорее системой организации групповой работы, на которой, как оказалось, можно соорудить канцелярию.Интервью TAdviser: Вячеслав Касимов, ИБ-директор МКБ — о применении DevSecOps при разработке веб-приложений 8.2 т

Таким образом, на нашем рынке присутствовали ИТ-решения двух классов: ECM-системы, которые обеспечивали инфраструктуру хранения корпоративного контента и поддержку определенных регламентов, и системы СЭД. В конце 90-х это были два разных класса систем, а потом на протяжении лет десяти происходила их конвергенция. Например, мы уже в первую версию своего продукта, который был, по сути, делопроизводственной системой, закладывали некоторые механизмы кастомизации, поскольку делопроизводство везде немножко разное, заказчикам нужны сопутствующие подсистемы (управление файлами или сканирование бумажных документов (Data Capture)). Параллельно на базе западных ECM-систем появились решения российских интеграторов, которые строили на них российскую канцелярию.

В результате оба рынка слились, получив общее название СЭД/ECM. В конце 2000-х мы уже конкурировали на едином рынке с российскими и с западными системами. При этом ключевым решением в составе любого программного комплекса всегда была канцелярия: это было время зрелости классического электронного документооборота.

«Золотой век» СЭД закончился?

Владимир Андреев: Оказалось, что документооборот – это не только канцелярия. За всю историю нашего развития нам приходилось реализовывать самые разные задачи. Условно говоря, все, что нельзя сделать в управлении с помощью ERP и CRM, можно сделать в СЭД: обработка заявок, договорной процесс, претензионно-исковая работа и т.д. Это уже далеко не файлы с мета-данными, это структурированная история, которая включает в себя сложные отчеты и электронные формы, а также бизнес-логику жизненного цикла документа. Канцелярия такого уровня – это по сути, бизнес-приложение работы со структурированными данными.

Надо сказать, по этому пути двигались все развитые российские системы: на их сайтах вы найдете список из 20–40 разных предметных решений. Это и технический архив, и архив финансовой документации, и специальные задачи, скажем, управление проектами. У нас, например, были реализованы решения CRM и Help Desk, а у наших партнеров десятки различных приложений.

Интересно, что на мировом рынке в это время происходило что-то похожее. Сначала ECM-системы поглотили BPM-рынок: оказалось, что их нет смысла реализовывать отдельно друг от друга, ведь по регламентам управления документами ECM требуют чего-то похожего на BPM. Эти рынки на Западе конвергировали. Фактически классический BPM остался только для моделирования очень высокоуровневого бизнеса, а workflow-автоматизация реализуется, как правило, внутри ECM-систем. Реальная автоматизация происходит в ECM-системах.

Два года назад Gartner закрыл тему ECM вообще: им на смену пришел новый класс систем, который называется CSP (Content Service Platform). Главное слово тут Platform.

Если это новый класс систем, значит, у него есть принципиальные отличия от предыдущих поколений?

Владимир Андреев: Да. Даже два. Первый – архитектурный. Традиционные ECM-системы - монолитные, очень тяжелые. Основная идея CSP в том, чтобы отказаться от монолитной архитектуры в пользу платформы из набора сервисов. Принципиальный момент – эти сервисы интероперабельны, их можно собирать в наборы, причем даже если это продукты разных вендоров.

Второй момент заключается в том, что, помимо классических задач BPM и ECM, а также сервиса Capturing’a, новый класс систем поддерживает полноценную работу со структурированными данными и создание различных решений, а также функциональность рабочих групп различного уровня: коллективное редактирование документов, разовые поручения, микро-проекты. Даже методологии Kanban и Agile тоже попали в сферу CSP. Уже дважды – в 2018 и 2019 гг. – Gartner выпускал свои «магические квадранты» по рынку CSP.

Игроки в этих новых квадрантах тоже новые?

Владимир Андреев: Игроки в основном прежние. Только их флагманские продукты представлены по-другому с точки зрения требований к системе. Самое интересное в том, что с появлением концепции CSP-систем стало понятно, что мы – те, которые всю жизнь работали над своими уникальными системами, не похожими на западные, - всю жизнь занимались разработкой тех самых CSP-решений! Действительно, если посмотреть на то, какие классы задач закрывают наши продукты, - это и есть самые настоящие CSP-системы. В них делопроизводство – только одна из тех многочисленных задач, которые могут быть реализованы в рамках платформенной системы. Существенная поддержка справочников и сложных структурированных данных – это тоже функциональность наших систем, чего не было в классических ECM-продуктах.

И вот этот новый рынок CPS-систем сейчас стал очень активно развиваться. В нашей стране отчетливо видно, что идет возрождение идеи электронного документооборота на совершенно новых позициях.

Чем объясняется этот подъем рынка?

Владимир Андреев: Первый фактор – импортозамещение. Это тренд, который реально работает. Эксплуатация ранее внедренных зарубежных СЭД оказалась слишком дорогой и рискованной с точки зрения крупных корпораций. Импортозамещение оживляет рынок, реструктурирует его. У нас активно идут переговоры сразу с несколькими крупными российскими компаниями, которые ищут способ быстро и эффективно перевести работающую на сотнях серверов СЭД на российскую платформу.

Второй фактор – активное внедрение ЮЗЭДО. Растет количество реальных внедрений.

Третий фактор – спрос на разнообразные отраслевые и горизонтальные решения, которые используют СЭД для решения прикладных задач функциональных заказчиков. Типичный пример – финансовые архивы: первичные документы, организация и подготовка требований и т.д. - сейчас это фактически отдельный сегмент рынка. Другие примеры: управление совещаниями, заявками, работа с обращениями граждан, претензионно-исковая работа и все, что связано с юридической деятельностью организации. Такие решения традиционно не относятся к СЭД. Но по структуре приложений, объектов, основным функциям они очень похожи на канцелярию: документы, формы, процессы, жизненные циклы документов. Кроме того, они требуют интеграции с СЭД даже будучи внедренными отдельно. На нашей платформе все это можно легко и успешно реализовывать.

Например, наш партнер компания «Диджитал Дизайн» создала систему проведения аудиторских проверок и учета рисков. Тема специфическая, с канцелярией прямо не монтируется, но для ее реализации отлично подошла наша платформа. Службы аудита крупных компаний – это отдельный сегмент потребителей современных систем СЭД, то же касается и финансовых, юридических служб и пр.

И четвертый фактор – создание на базе СЭД общей инфраструктуры для всех процессов документов, а также процессов, которые не попадают в ERP и CRM. Это особенно актуально для компаний среднего размера.

Эти четыре фактора сегодня оживляют рынок. Знаете, очень интересно стало жить, потому что все время открываются новые возможности, разворачиваются неожиданные интересные истории. И все потому, что переосмысливается роль и место СЭД-систем нового поколения в корпоративных процессах.

Понятие «СЭД/ECM» подразумевает, что у ECM-систем есть канцелярия. А CSP – это платформа, которая изначально предназначена для работы очень широкой номенклатуры самых разнообразных процессов в четырех предметных областях: BPM, ECM, обработка структурированных задач и групповая работа. В этих направлениях рынок быстро расширяется.

Получается, на рынке СЭД/ECM/CSP, видимо, должны измениться позиции игроков? Например, игроки будут выбирать специализированные ниши?

Владимир Андреев: Сегодня какая-либо сегментация на рынке практически отсутствует: все делают примерно одно и то же, и все пытаются делать все. В этом, как мне кажется, самая главная проблема: наш рынок не такой уж и большой, вендоров много, и предложение однообразное. Это рынок заказчика - заказчик выбирает продукт среди одинаковых и диктует цену. Нам приходится весьма непросто. А решать приходится задачи уровня OpenText при несопоставимых ресурсах.

Теоретически, рынок, находящийся в таком состоянии, должен консолидироваться - должны произойти какие-то объединения, поглощения, и в результате остаться ограниченное количество игроков. Но этого пока нет.

Мало того, что на рынке присутствуют десятка два достаточно зрелых систем, так еще и постоянно появляются новые. Например, в последнее время на этот сегмент рынка обратили внимание крупные интеграторы. Раньше они внедряли в ходе своих проектов западные системы, а теперь, в связи с импортозамещением, создают собственные платформы. Ситуация на рынке очень конкурентная. Это, пожалуй, наиболее важный его признак. И второе – на этом рынке очень сложно фокусироваться на каких-либо специфических задачах. Ниши получаются слишком мелкие.

Идеально, если бы при консолидации игроки выбрали себе определенные сегменты решений, довели их до совершенства и обеспечили интероперабельность. Видимо, консолидация рынку необходима, и в каком-то виде она произойдет.

Зарубежные вендоры смогут сыграть в этом какую-либо роль?

Владимир Андреев: Западное предложение резко упало, вендоры уходят из России, а крупные заказчики держат курс на импортозамещение. Рынок для зарубежных продуктов конечно, остался, но сильно сузился.

Нынешние поставщики традиционных систем СЭД/ECM придерживаются платформенной архитектуры?

Владимир Андреев: Да, сейчас все вендоры стараются быть или хотя бы казаться платформенными и иметь при этом хороший портфель прикладных решений.

«Хороший портфель прикладных решений» - что значит «хороший»?

Владимир Андреев: Все решения разные: есть архитектурные нюансы, и модели приложений у всех разные, и набор функциональных блоков тоже разный. Правда, эти отличия больше относятся к внутренней «кухне», но на эффективность и экономичность портфеля они сильно влияют.

Есть набор базовых характеристик, которыми, в представлении заказчиков, обязательно должна обладать современная система. Номер один - это платформа. Наличие на платформе необходимых сервисов: BPM и ECM как минимум. Среда разработки приложений. Масштабируемая архитектура. Всякие мобильные клиенты. Легкий веб-клиент. Готовая среда для Document Capturing, интеграция с инфраструктурой. Отчеты.

Это все должно быть в качестве базы, плюс реализованные на базе этой платформы конкретные предметные решения, в специфике которых заказчик хорошо разбирается. Канцелярия – она по-прежнему требуется, как в госсекторе, так и в крупных компаниях, а также финансовый или технический архив, система управления закупками и т.д. У заказчиков зачастую бывают сложные требования в этой части, и нужно быть хорошим предметным специалистом, чтобы их понимать.

Это то, что рассматривается сегодня в качестве базовых требований к системе, и все вендоры стараются максимально им соответствовать. Это очень непросто.

Как меняется электронный архив под воздействием тенденции перехода к CSP?

Владимир Андреев: Что касается архивов, то это традиционная область ECM-систем. По сути, ECM-система – это и есть синоним слова «архив». Другой вопрос, что под этим понятием могут скрываться разные вещи.

Это может быть просто «склад» документов, замена «файловой помойки»: файлы и с набором атрибутов, по которым строить поиск или структурировать представления. Кстати, работа с мета-данными в традиционных ECM-системах довольно слабая.

А теперь давайте посмотрим на архив в предметном отношении, например, архив первичных финансовых документов. Функциональность такого архива выходит далеко за пределы хранения. Сами по себе эти документы - структурированные. Конечно, часть архива остается в неструктурированном виде, но современный формат первичных документов - это ХML. Это по существу электронная форма и данные в структурированном формате.

Логика работы с этими документами может быть простой, а может включать, скажем, интеграцию с ERP-системой или с оператором ЮЗЭДО, чтобы обмениваться документами с контрагентами.

Плюс, архив предполагает процедуры предоставления отчетов в ФНС, некоторые регламентные процедуры, например, уничтожения документов, у которых истек срок хранения. Мы видим, что реализация бизнес-процессов, в которых участвуют документы, порождает сложную структурную часть.

Технические архивы. Множество разнообразных функций: сложные комплектования, утверждения, госэкспертизы, связь с эксплуатацией и с проектированием, то есть с CAD-системами. Понятно, что при такой сложной функциональности над базовыми функциями ECM появляется много дополнительной бизнес-логики, которую надо реализовать.

Поэтому когда мы говорим «архив», это уже не просто хранилище. Современные архивы – это приложения с насыщенной функциональностью и, в зависимости от того, какой архив мы создаем, это будут совершенно разные ИТ-решения. Если для финансового архива важны специальные свойства интеграции с операторами ЮЗЭДО или ERP-системами, то для технического архива ключевое значение имеет интеграция с такой ERP-системой, в которой реализован полный контур решений техобслуживания и ремонта. Прикладная сторона архива приобретает самостоятельную ценность. Поэтому в концепции CSP новый класс задач – создание сложных функциональных приложений, чего в ECM-системах не было.

Один архив будет очень сильно отличаться от другого, в зависимости от того, с какой предметной областью он связан. Отсюда два вывода. Первый – не удастся найти для этого СЭД «из коробки», потому что бизнес-процессы у каждой организации специфичны. Второй – нужно, чтобы СЭД была максимально кастомизируемой, то есть настройка под специфику заказчика осуществлялась быстро и легко.

У компании «ДоксВижн» есть Docvision ECM — специальная редакция платформы Docsvision, обеспечивающая превращение разрозненных архивов документов в единый информационный актив предприятия. Зачем функциональность ECM реализована отдельно?

Владимир Андреев: Это не отдельный продукт, а именно редакция, в которую входят все компоненты масштабирования. Их очень много, и для средней организации такая редакция будет избыточна. Эта отдельная редакция предназначена для очень крупных организаций, она содержит полный набор сервисов, каждый из которых отдельно масштабируется своими собственными инструментами.

Сегодня в государственных структурах говорят о переходе от юридически значимого обмена документами (ЮЗЭДО) к юридически значимому обмену данными. Что рынок может предложить в ответ на эту потребность?

Владимир Андреев: Посмотрим на электронный счет-фактуру: это уже структурированные данные. Мы передаем контрагенту не файл, который может прочитать только человек, а структурированный документ, который содержит полный набор данных финансовой транзакции. Его можно напрямую бесшовно загружать в ERP-систему. И, кстати, возникает вопрос, что же нужно интегрировать с оператором ЮЗЭДО: ERP-систему или СЭД? Возможны оба решения, все зависит от того, каковы у вас регламенты работ с документами.

Еще один традиционный рынок – это системы электронного обмена данными (EDI, Electronic Data Interchange). EDI-системы предназначены для обмена данными финансовых транзакций. Популярный пример: физическая передача товара или груза на таможне сопровождается некоторым структурированным документом, который фиксируется как совершенная транзакция в базах данных обеих сторон. Фактически EDI - это способ провести транзакцию в электронном виде, а не просто передать документ между двумя точками.

Исторически это был отдельный сегмент рынка, на котором работали, в основном, логистические компании, крупные ритейлеры и т.п. И сегодня он остается таким. Но, думаю, произойдет конвергенция операторов EDI как менее массового сегмента с ЭДО-операторами. Граница между ними уже стирается: СЭД могут обеспечить обработку счетов-фактур, а квитанции о доставке помогут реализовать функционал транзакции.

Слово «документ» сегодня подразумевает, что стороны обмениваются массивами данных. И само это слово означает все, что угодно: от бумаги до сколь угодно структурированного массива, который участвует в передаче. Проще говоря, если вы отправляете структурированный запрос, то в ответ получите также структурированные данные, скорее всего, в формате XML. И это тоже будет документ. Как с ним поступить внутри организации, знает система СЭД: сформировать документ или запустить конкретный бизнес-процесс, а можно передать его, например, в ERP-систему. Резюмируя ответ на ваш вопрос: инструменты решения этой задачи есть.

В рамках программы «Цифровая экономика России» в НИИ «Восход» создается некая «Государственная СЭД». С Вашей точки зрения, как она повлияет на сложившийся рынок?

Владимир Андреев: В этой связи отмечу два проекта: создание платформы юридически значимого электронного документооборота (ЮЗЭДО) и создание центрального хранилища электронных документов (ЦХЭД).

ЦХЭД - это как раз то, чего мы все больше всего ждем, - архив государственных электронных документов. Главное здесь – это нормативное обеспечение. Одно из препятствий, тормозящих развитие отрасли - отсутствие правил обращения с электронными документами с длительными сроками хранения. Как хранить 3 года, до 15 лет, мы понимаем с точки зрения технологий, но не очень понимаем с нормативных позиций. Последние нормативные акты нормализуют эту процедуру: в частности, вводится понятие третьей стороны. Становится понятно, как хранить документ 15 лет, а вот что дальше – пока не понятно. Организации опасаются переходить на безбумажный документооборот, ведь есть многие виды документов, например, кадровые, со сроками хранения 50 – 70 лет.

В ходе проекта ЦХЭД ожидается появление необходимой нормативной базы, и это снимет ограничения по безбумажному документообороту. Эта важнейшая задача должна быть решена до 2022 года.

Что касается платформы ЮЗЭДО, то речь идет о том, чтобы вывести на новый уровень систему межведомственного электронного документооборота. Сегодня это фактически транспорт с квитанциями, который позволяет переслать документ из одного органа в другой и получить информацию, что он там принят в работу. Этого совершенно недостаточно, поставлена задача сделать этот механизм функциональнее, чтобы отслеживать не только факт передачи документа, но и то, что с ним происходит в организации - получателе.

В проекте выделено четыре ключевых задачи. Первая – собственно, документооборот современного уровня. Вторая - автоматизация управления проектами и программами. Речь идет о том, чтобы любая государственная программа изначально формировалась в структурированном виде электронной формы. Появляется наглядное отображение программы в виде отдельных пунктов, и эти пункты можно контролировать в автоматизированном режиме. Образно говоря, это специальный документооборот по выполнению взаимосвязанных наборов действий, например, государственных проектов.

Третья задача – групповая разработка документов и нормотворческая деятельность. Подразумевается, что создается возможность работы с документами в рамках не одной СЭД, то есть не одного госоргана, а в рамках межведомственных рабочих групп. Возможно, будут создаваться площадки обсуждений, коллективного редактирования и т.д. Это инструмент групповой работы на государственном уровне. Площадка ЮЗЭДО будет предоставлять инфраструктуру для хранения документов, согласования и других рабочих задач.

Четвертая задача – это бизнес-процессы. Возможно, будет частичная замена нынешней системы межведомственного электронного взаимодействия (СМЭВ). Пока точно не известно, концепция разрабатывается. В госорганах существует множество процессов, которые не входят в состав выше перечисленных направлений разработок, например, получение справок. Их номенклатура пока не определена, но понятно, что эта платформа государственного ЮЗЭДО будет выполнять роль шины данных, которая обеспечит детализированный контроль, возможность работы над проектами с участием нескольких ведомств, а также возможность коллективной работы с документами и некоторые сквозные бизнес-процессы.

Напоминает концепцию CSP…

Владимир Андреев: Совершенно верно. Мы на это так и смотрим: создается государственная CSP-система. Она позволит, с одной стороны, организовать тесные взаимодействия СЭД отдельных ведомств, а с другой - реализовать пользование СЭД как сервисом для тех организаций, которые не обзавелись собственной системой электронного документооборота.

Если это так и будет реализовано в конечном итоге, это будет очень правильным решением, потому что развивать межведомственные процессы, конечно, нужно. Осуществлять их в безбумажной форме нужно. Делать их более структурированными необходимо. И платформа ЮЗЭДО, которой сейчас занимается НИИ «Восход», видится той самой интеграционной шиной, которая должна обеспечивать требуемые взаимодействия.

Вопрос интеграционных возможностей в парадигме CSP становится, похоже, ключевым. Насколько он сложен в практической реализации?

Владимир Андреев: Здесь два аспекта. Во-первых, решения, которые создаются в рамках платформы СЭД, интегрированы между собой естественным образом. У них общие справочные данные, общее рабочее место, интегрированный список задач, и отчеты можно строить по позициям конкретных приложений. Условно говоря, пусть в вашей системе есть задание согласования договоров, в бизнес-процессе, скажем, выдачи пропусков, и в системе управления проектами. Поскольку все задания находятся в одной системе, на всем этом ансамбле приложений можно строить отчеты о качестве исполнительской дисциплины.

«Правильная» платформа СЭД является платформой интеграции. У этой интеграции есть ряд измерений: справочники, общее хранилище, общее администрирование, общая безопасность, задания, общий интерфейс, поиск – вы можете искать по всем приложениям. Например, я могу найти все, что как-то связано с какой-то организацией. Отмечу в этой связи, что у СЭД есть еще такая миссия: разнообразные приложения, которые пишутся под конкретную задачу, объединить на базе платформы в единое решение, которое будет давать качественный выигрыш. На основе интегрального решения можно решать задачу извлечения знаний из данных, имеющихся в системе.

Второй аспект интеграции - это взаимодействие с другими ИТ-системами, например, ERP или CRM, содержащими большие объемы данных. Для производственных предприятий имеет значение интеграция с системой поддержки жизненного цикла изделия (PLM-системой). Способы интеграции могут быть разными. У нас, например, реализована концепция Workflow-шлюзов: с , с SharePoint, с SAP, почтой и т.д. Причем можно прямо в бизнес-процессы включать функции взаимодействия с внешними системами. Можно настраивать модель приложения без программирования: например, интеграцию с 1С реализовать путем визуальной разработки.

Есть и другие сценарии интеграции. В целом, это, скорее, задача из области бизнес-интеграции workflow, и СЭД в этом смысле является одним из частных случаев. Подобные шлюзы есть и в ERP-системе, и в шинах middleware. Если интеграций не очень много, их можно делать прямо в среде СЭД. Если стоит отдельная серьезная задача построить целую инфраструктуру интеграции, то стоит пойти по пути создания отдельной шины.

На рынке есть также готовые библиотеки шлюзов для каждой конкретной системы. Но нужно понимать, что шлюз – это всего лишь инструмент. Все равно придется думать, какие использовать типы данных и в каком бизнес-процессе. Мы видим необходимой частью СЭД-системы так называемую Low-code платформу. Это среда разработки, которая позволяет создавать решение с минимальными усилиями, без программирования, посредством настроек. Наш шлюз включает возможность декларативного описания интеграции. Например, можно построить сценарий интеграции с 1С, не зная, как устроено там программное решение. Для этого используется модель приложения и модель данных. Шлюз учитывает модель приложения внешней системы, и в этих терминах позволяет описать сценарий интеграции.

Для Вас концепция Low-code – это вспомогательный технический инструмент или нечто большее?

Владимир Андреев: Мы считаем тему Low-code очень важной, одной из ключевых тем конференции Docsvision Day, которая состоялась в середине ноября. Потому что важнейшим свойством цифровых платформ является возможность внесения быстрых изменений и наращивания функциональности без привлечения программистов и сопутствующих длительных проектов. Это и есть фактически идея Agile, когда можно напрямую, используя low-code инструменты, быстро вносить изменения в готовое приложение. Тогда путь от бумаги к структурированным документам и бизнес-процессам осуществляется не за один длинный шаг, который длится годами, а через множество коротких циклов в методологии Agile. У СЭД-систем есть такая специфика, которая позволяет это органично реализовать.

На той ноябрьской конференции говорилось, конечно, о цифровой трансформации организаций. Это дань моде, или Вы видите конкретные практические аспекты этой трансформации в сфере СЭД/ECM/CSP?

Владимир Андреев: Тема цифровой трансформации для нас - не просто участие во всеобщем хайпе. Она, действительно, непосредственно связана с нашей предметной областью. Если отбросить громкие заявления про искусственный интеллект и т.п., то есть очистить смысл цифровой трансформации от хайпа, то он сводится к нескольким простым вещам.

Переход к структурированному контенту - только тогда можно действительно глубоко автоматизировать процессы. Уход от неструктурированных бизнес-процессов, когда непонятно, что происходит в организации, к формализованным и наблюдаемым. Из всего этого можно получить качественную выборку данных, применить к ней численные методы (в меньшей степени – искусственный интеллект) и получить выводы по поводу качества процессов организации. Построить реальную модель непрерывного улучшения процессов и максимально быстрого реагирования на проблемные ситуации или просто неоптимальные режимы в работе организации.

На первый взгляд, задача простая: собрать как можно больше данных о том, что у нас в организации происходит, и потом с ними что-то делать. Здесь и возникают те самые большие данные (big data). Этот процесс перехода от неструктурированного к структурированному, от бумажного к безбумажному - и есть реальный процесс цифровой трансформации. Иными словами, если мы сейчас находимся в состоянии, когда 90% корпоративной информации находится неизвестно, где: в головах сотрудников, на листочках бумаги или в электронной системе, но в виде неструктурированных файловых документов, наши процессы хаотичны. Именно в СЭД можно начать постепенный переход от бумажного – к безбумажному: постепенно структурировать документы, получая новое качество описания, глубину анализа и возможности цифровизации процессов. Именно в системах электронного документооборота это и происходит.

Платформа СЭД, на наш взгляд, - основной инструмент реальной цифровой трансформации управления. Алгоритмы аналитической обработки, о которых сегодня так любят говорить, появляются на сцене только тогда, когда есть данные. Строить аналитику в «чистом поле» не получится, а собрать данные можно как раз с помощью СЭД. Образно говоря, бизнес-аналитика над ERP-системой уже построена, а что делать с тем, что пока не оцифровано? Вот это самая главная проблема, и она решается средствами СЭД.

Здесь стоить вспомнить Вашу мысль про короткие циклы в стиле Agile.

Владимир Андреев: Да. Можно двигаться постепенно: начинать с очень контурной автоматизации, скажем, с согласования договоров. Ведь как зачастую происходит? Создали архив договоров, и они лежат грудой файлов. А можно реализовать на них системы простых маршрутов. Потом эти маршруты превратить в шаблоны. Потом сам договор сделать более структурированным, формировать его по заданным правилам, заполнять некоторые атрибуты этого договора уже структурированными данными. И так постепенно увеличивать степень цифровизации этого процесса. Я уверен, что СЭД – это именно то место, где, собственно, и происходит реальная цифровая трансформация.

Вы назвали импортозамещение одним из ключевых драйверов роста рынка СЭД/ECM. Расскажите чуть подробнее, как это выглядит в реальных проектах.

Владимир Андреев: Сегодня примерно треть наших проектов тем или иным образом связана с импортозамещением. Западные системы раньше внедрялись массово, причем в крупных организациях. Сегодня они заменяются отечественными решениями. Например, сейчас мы выполняем большой проект у одного из наших крупнейших заказчиков – миграцию с Open Text. Поддерживать это решение стало заказчику невыгодно по всем параметрам. Много проектов миграции с Lotus Notes - стоимость высока, есть санкционные риски.

Российские решения СЭД/ECM вошли в фазу CSP вместе с глобальным рынком, не уступая по функциональности западным решениям. Может, пора выходить на международный рынок и записываться в квадрант Gartner?

Владимир Андреев: Наверное, такая возможность была бы, если говорить только о функциональности и цене. Проблема в том, что проникновение на зрелый сформировавшийся рынок с новым продуктом – очень дорогая история. Если рынок только формируется, войти в него еще можно. Но если он давно поделен, и самому рынку, между прочим, уже 30 лет, то есть в большинстве организаций какое-то решение уже работает, это совсем проблематично. В общем, выход на этот рынок стоит столько, что никогда не окупится, потому что все ниши уже заняты.

Потенциально возможный путь – это поиск удачной специфической фокусировки прикладных решений. Но, к сожалению, нам и на собственном российском рынке, как я уже говорил, очень трудно сфокусироваться и глубоко освоить конкретную нишу решений.

Возможно, некоторые перспективы открываются в контексте SaaS. Но наш рынок в направлении SaaS не спешит двигаться. Отдельные сервисы – да, но в целом система CSP остается внутрикорпоративной, особенно для крупных корпораций.

Завершая разговор, подведите, пожалуйста, главные итоги пути, пройденного за год. Какие цели намечаете на следующий год?

Владимир Андреев: Главное событие года для нас – выпуск платформы Docsvision 5.5. Мы считаем ее революционной версией, в которой появилась, в частности, ECM-редакция, рассчитанная на очень большие внедрения, когда одновременно в системе работают сотни тысяч пользователей. В этом году начались ее реальные внедрения, первые заказчики довольны. Это, безусловно, радует.

Мы полностью перешли на работу через веб-клиент. Все основные внедрения уже идут на web-клиенте, что сильно упрощает процессы внедрения и сопровождения системы. И главное - позволяет гибко адаптировать интерфейсы под задачи заказчика.

В отрасли главный результат уходящего года – уменьшение путаницы в головах, связанной с двойственностью ECM/СЭД. Ей на смену пришла гораздо более понятная концепция CSP. И теперь мы понимаем, что занимаемся не каким-то тупиковым особым российским ответвлением ЕСМ, не применимым на Западе, а производим конкурентоспособные CSP-системы. Мы в флагманском глобальном тренде. Теперь главное – донести эту идею до широкой аудитории.

Цели на будущий год традиционные: развивать и развиваться. Ничего революционного не намечаем. Наша задача сейчас – не придумывать какие-то искусственные хайповые идеи. Интегрироваться в любом проекте сможем хоть с чат-ботом, если это понадобится бизнесу заказчика. Но главная задача - оттачивать ту функциональность, которая уже реализована, доводить ее до совершенства и делать более удобной для использования.

Главный фокус, который мы для себя наметили на будущий год, - это более удобный и гибкий интерфейс для администраторов и конечных пользователей, для повышенного удобства настройки и управления. В этом русле лежат идеи дальнейшего развития Low-code. Например, чтобы пользователь сам мог настраивать среду под свои специфические требования. Ключевая идея – избавиться от традиционных проблем СЭД: сложности использования и неудобного громоздкого интерфейса.